О’Брайан не успел договорить, потому что в этот момент Литгоу уверенно произнес:
— Дети у Тринити Дадли. Вероятность: девяносто процентов.
Брендон молча уставился на Кристофера, чувствуя себя так, будто его только что облили холодной водой.
— Где? — выговорил он с трудом.
— В старом особняке Сэмюэла Дадли.
— Адрес! — выдохнул Брендон.
Крис без заминки чиркнул на листке и протянул его шефу. Брендон поднялся из-за стола, проходя мимо Литгоу, автоматически похлопал его по плечу и уже от дверей бросил:
— Если через полчаса не позвоню, вызывайте туда полицию.
Проехав несколько кварталов, он, сам не зная зачем, набрал номер Лиз.
— Ваша сестра… — начал Брендон, стараясь выразиться помягче: — она не могла взять детей к себе… погостить?
— Чтó вы такое говорите? — возмутилась, не уяснив вопроса, Лиз. — Трини так страдает, бедняжка! Она уехала к маме, ее мальчики сейчас у меня. — И Лиз опять понесла душещипательную околесицу про злодейку-судьбу, Божий промысел и братца-наркомана.
Брендон швырнул мобильник на сиденье и с силой нажал на газ.
Погода быстро портилась. Если с утра сквозь завесу облаков еще пробивалось солнце, то сейчас закрутилось настоящее морозное ненастье. Мела метель, дул напористый ветер. Оконные дворники при каждом повороте сгребали на лобовом стекле горку снега. О’Брайан гнал по скользкому шоссе с максимально возможной скоростью, но все равно ему казалось, что едет он чертовски медленно.
Он готов был предположить что угодно, но только не то, что исчезновение детей напрямую связано с его проблемами. Если дети и впрямь у Трини, можно надеяться, они живы, впрочем… Чтоб отомстить, она не пожалела и собственного мужа…
«Ей требовалось пространство для очередного маневра, а похищение стало способом вывести меня на время из игры», — вдруг ясно понял он.
О’Брайан резко свернул с широкой магистрали, и почти сразу же перед ним вырос трехэтажный особняк Сэма Дадли. Здание в псевдоготическом стиле, отделанное серо-красным гранитом, казалось сейчас особенно мрачным — от него веяло недобрым.
Брендон подошел к ограде, на которой висел старинный либо стилизованный под старину замо́к. Подергал за него и решил, что придется — впервые со времен детства — оседлать решетку, но сначала все-таки толкнул калитку. Та с тяжким скрипом отворилась.
Он вошел во двор и огляделся — ни души: ни прислуги, ни охраны. У входа позвонил — скорее по привычке, тут же выругав себя за это. Но никто не торопился открывать. Времени на размышления уже не оставалось. Он уперся ногой об косяк и рванул дверь на себя. Дверь подалась на удивление легко — возможно, также была не заперта.