— Полин, позови дока, — сказал он вошедшей медсестре.
— А что случилось?
— Не твое дело! Позови.
— И не подумаю, если не скажешь. — Полин спокойно направилась к двери.
— Полин, стой! Стой, изуверка! — прохрипел Стив. — У меня… сильные боли…
Через минуту появился доктор. Вид у него был безразличный, казалось даже, заспанный.
— Что беспокоит?
— Я не знаю… — с трудом отозвался Стив. — Что-то невероятное: кажется, будто нога цела… и ее режут на куски!
— Не пугайтесь. Так бывает: это называется «фантомные боли», — сказал врач и похлопал пациента по плечу. — Сейчас вам введут обезболивающее.
Стивен повернулся набок и закрыл глаза.
Если бы сейчас рядом была Лиз… Она сказала бы два-три ласковых слова, поцеловала его — и все бы прошло. Он зримо представил, как миленькое светлоглазое личико Лиз с выбивающимися из-под белого колпачка завитушками склоняется над ним, и почувствовал, как ее маленькая, с тонкой, нежной кожей ручка скользит по его щеке, подбородку, плечам, спускается дальше — на грудь…
«Лиз, Бог тебе судья… Но если бы ты только знала, на какие страдания ты меня обрекла!..»
Мэг сделала укол и вышла в коридор.
— Жалко парня. Такой красавец! — сказала она, обращаясь к Полин. — Совсем он приуныл с тех пор, как Лиз уехала. Знаешь, что он мне сейчас сказал: «Поцелуй меня, Мэгги!» — Я его погладила по голове, поцеловала в щеку, а он мне: «Спасибо». Совсем как ребенок. И уколов так боится!
— Всех тебе жалко. А он, между прочим, человека убил.
— Сердца у тебя нет, Полин! Откуда мы знаем, как там все было. Убить можно и по неосторожности, и себя защищая.
— Если бы это было так, его бы оправдали, а не дали сорок лет.
— Все равно, Полли, прошу тебя: будь с ним поласковее.
— Я со всеми ласкова! — отрезала Полин.
Боль отступала медленно.
— Стиви, не спишь? — услышал он опять голос Мэг и открыл глаза. — Вот, малыш, положи под бочок эту подушку и подтяни ножку к себе. Так нервы будут меньше напряжены, и боль быстрее пройдет.
Стивену хотелось поблагодарить ее, но он сумел выдавить из себя лишь подобие улыбки.
— И постарайся поспать хоть немного. — Мэг ушла, а Стивен закрыл глаза и заплакал…
«О Господи! За что?! Я больше не могу! Господи, почему ты не даешь мне умереть?! Почему я не погиб тогда на электрическом стуле? Все ведь погибают! Каким счастьем была бы эта смерть! Наверное, я не умер тогда потому, что не хотел умирать. Я фамильярничал со смертью, как сказала мне потом Лори, и смерть стушевалась передо мной. А теперь… теперь я мечтаю о ней, как о желанной возлюбленной!»
Лори… она хотя бы не стала его обманывать. Он начал думать о тех женщинах, которых знал когда-то и которых еще, оказывается, помнил, и перед ним вереницей стали проплывать их лица. Но ни за одно из этих лиц он не мог ухватиться, остановить на мгновение, чтобы четче разглядеть и понять: любила ли какая-нибудь из них его по-настоящему? Но, пожалуй, ни одна женщина не обошлась с ним так жестоко, как та, которую он полюбил больше всех.