Конечно, не было никакой уверенности в том, что его пассажир собирается доковылять до середины моста и перебросить свои старые кости со всей их непосильной ношей через перила, но и рисковать было нельзя. «Я понял, что пора с ним поговорить» (и тут он был прав: еще полстраницы стенаний этого никчемного старикашки, и фундамент рассказа бы не выдержал). Но дальше последовали полторы страницы оживленного диалога, на которых Берни осторожно спрашивал, почему бы старику не переехать к дочери в Мичиган или хотя бы не написать ей письмо, — может, она сама его позовет; да нет же, причитал он, последнее, что ему хочется, — это стать обузой для дочери и ее семейства.
«Обузой? — сказал я, делая вид, что не понимаю, о чем он говорит. — Обузой? Как такой замечательный пожилой человек может быть кому-то обузой?
— Ну а чем еще я им буду? Что я могу им предложить?
К счастью, когда он задал мне этот вопрос, мы стояли на красном, поэтому я мог развернуться и посмотреть ему прямо в глаза.
— А не кажется ли вам, уважаемый, что семье будет нелишним заполучить в дом человека, который кое-что понимает в том, как растить герань?»
А когда они подъехали к мосту, старик передумал и попросил Берни высадить его у ближайшего буфета-автомата, потому что, сказал он, ему вдруг захотелось чаю, и на этом стены у этой дрянной вещицы были готовы. А крыша была такая: через полгода Берни получил небольшую, но увесистую посылку на адрес своего таксопарка. На штемпеле значилось: Флинт, штат Мичиган. И знаете, что было в посылке? Конечно знаете. Горшок с геранью. А вот вам и печная труба: к посылке прилагалась записочка, написанная почерком, который, боюсь, я действительно охарактеризовал как «старую паучью чистопись», и в записке просто говорилось: «Спасибо».
Мне лично этот рассказ казался отвратительным, Джоан тоже сомневалась в его достоинствах; тем не менее мы его отправили, и Берни был в восторге. И его жена Роуз, сказал он мне по телефону, тоже.
— Кстати, Боб, я зачем еще звоню: Роуз спрашивает, когда вы с супругой можете прийти к нам в гости. Ничего особенного; только мы четверо, просто выпьем и поболтаем. Вы же не против?
— Спасибо за приглашение, Берни. Конечно, мы не против, просто мне так сразу не сказать, когда мы сможем выбраться, — подождите минутку.
Я прикрыл трубку рукой и спешно обратился к Джоан в надежде, что она подскажет мне изящную отговорку.
Но ей хотелось пойти, и она тут же придумала удобный для всех вечер, и все было решено.
— Отлично, — сказала она, когда я повесил трубку. — Я рада, что мы идем. Мне кажется, они очень милые.