Он перестал ее трогать, но руку, приобнявшую плечи, так и не убрал. Майра сделала вид, что не обращает внимания, и стала смотреть в окно. Дело было ранним вечером в воскресенье, в конце декабря, и улицы Лонг-Айленда казались убогими; обочины были завалены грязными комьями слежавшегося снега; из витрин закрытых винных магазинов выглядывали картонные Санта-Клаусы.
— Мне все же неловко, что вы меня везете, в такую даль-то, — сказала Майра сидевшему за рулем Марти — просто из вежливости.
— Не бери в голову, — буркнул Марти. А потом посигналил и прикрикнул на медленно едущий впереди пикап: — Сукин сын, убирайся с дороги!
Майру это раздражало: почему Марти вечно всем недоволен? Но Ирена, его жена, обернувшись на переднем сиденье, улыбнулась.
— Марти только рад, — заверила она Майру. — Все-таки воскресенье. Лучше уж выбраться хоть куда-то, чем валяться дома на диване.
— Спасибо, — сказала Майра, — я очень вам благодарна.
По правде говоря, она бы с большим удовольствием поехала на автобусе — одна, как обычно. За эти четыре года, что Майра приезжала сюда по воскресеньям, чтобы повидаться с мужем, она привыкла к долгой дороге. К тому же ей нравилось заходить на обратном пути в маленькое кафе в Хэмпстеде, где она пересаживалась на другой автобус, и выпивать чашечку кофе с пирожным. Но сегодня они с Джеком ужинали у Ирены и Марти и засиделись допоздна, так что Марти просто не мог не предложить подвезти ее до больницы, а она не могла отказаться. И конечно, Ирена должна была непременно составить им компанию, и Джек тоже, и все трое держались так, будто делают Майре большое одолжение. А ей приходилось быть вежливой.
— Конечно, я очень вам благодарна, — громко сказала Майра. — Вам пришлось везти меня в такую даль, вместо того чтобы… Джек, перестань!
Джек снова проговорил:
— Ч-ш-ш-ш, детка, не нервничай. — Но Майра сбросила со своих плеч его руку и отодвинулась подальше.
Наблюдавшая эту сцену Ирена слегка высунула язык и захихикала, и Майра почувствовала, как лицо ее заливается краской. Стыдиться ей было нечего, разумеется, ведь и Ирена, и Марти прекрасно все знали про Джека, как и большинство ее друзей. Никто ее ни в чем не винил (ведь, в конце концов, она почти все равно что вдова), просто Джек мог бы вести себя по-человечески. Разве трудно было хотя бы руки не распускать?
— Ну наконец-то, — выдохнул Марти. — Хоть немного времени наверстаем.
Пикап свернул в сторону, автомобиль Марти стал набирать скорость, оставляя позади трамвайные линии и магазины, между тем как улица постепенно перешла в шоссе, а шоссе — в автостраду.