А мертвый начальник так и лежал возле стола, ибо бездыханный труп был убийце совершенно не интересен.
Закончив возиться с пленниками, он выглянул на улицу, убедился, что там ничего не изменилось, а потом вынес стул на середину комнаты и уселся на него перевести дух.
— Елизар и Никодим. Кому-то братья, а кому-то заклятые враги, — заговорил Морок, когда убедился, что оба пленника внимательно на него смотрят. — Честно сказать, не вас мне хотелось бы здесь встретить. Были у меня в Остроге среди вертухаев недруги посерьезнее. Такие, которых я резал бы по кусочкам в течение недель, прежде чем даровал бы им смерть. Но и вам я тоже рад, чего греха таить. Вам и начальнику Харитону. Жаль, что он умер до того, как я потолковал с ним по душам.
— И чего ты от нас добиваешься, падаль? — спросил прикованный к клетке Никодим.
— Эй! — Вестник Смерти погрозил ему пальцем. — Не смей мне грубить. Этим ты своему горю не поможешь. Скорее, наоборот. Но я отвечу на твой вопрос. Все, что я хочу, это чтобы вы вспомнили обиды, которые мне причинили.
«Святые» переглянулись. По их взглядам стало ясно, что им была поставлена нелегкая задача.
— Хорошо, напомню, — сжалился Морок, поняв, что не дождется от них ответа. — Ты, Никодим, как-то раз отлупил меня дубинкой по почкам, когда я замешкался, выполняя твой приказ. Было дело, не отрицай.
Лицо Никодима брезгливо скривилось. Он и не отнекивался. Хотя вряд ли в его памяти отложился тот случай, ведь его дубинка ходила по спинам острожников ежедневно и по многу раз.
— С тобой, Елизар, все сложнее, — продолжал Морок. — Аж два с половиной года ты бесил меня своей мерзкой привычкой харкать каждые пять минут. Особенно, когда нес ночную вахту в жилом блоке. Пока ты заплевывал коридорный пол, я не мог уснуть, потому что меня с души воротит от этого звука. Словами не передать, какое я испытывал облегчение, когда у тебя случался выходной. А когда тебя перевели на другую должность, это был и вовсе праздник. Но я все равно не забыл те бессонные ночи, когда ты изводил меня своим харканьем. И сегодня ты сполна за это рассчитаешься.
Елизар и сейчас с радостью плюнул бы в бывшего зека, да только со сломанным кадыком и дыркой в горле это было затруднительно.
— Если собрался нас убить — убивай, а не мели понапрасну языком, — ответил Никодим. — Сил нет слушать твою идиотскую болтовню. В Остроге ты таким балаболом точно не был.
— Верно подмечено, — согласился вестник Смерти. — В Остроге молчание — не только золото, но и лишний шанс дотянуть до освобождения. Там я все делал правильно: помалкивал в тряпочку, ходил на проповеди, читал молитвы и не участвовал в бунтах. Но теперь, на воле, я должен вернуть себе то, что ты и твои братья мне задолжали, отняв почти половину моей жизни.