— Никто не вернет тебе потерянные годы, — заметил «святой». — Наши смерти не сделают тебя долгожителем.
— Позволь с тобой не согласиться, — возразил Морок. — Для человека счастье — это когда сбываются его заветные мечты. А счастливые люди, как известно, живут дольше остальных. Так что если ты поможешь моей мечте сбыться, это меня осчастливит и обогатит на лишнюю пару лет.
— Убив нас, ты не протянешь и полгода, — пообещал Никодим. — Как только уляжется бардак, мои братья с тебя шкуру спустят.
Морока такой прогноз не смутил.
— Я запомнил, о чем мечтал в ту минуту, когда твоя дубинка отбивала мне почки, — продолжал он. — То желание оказалось настолько сильным, что не угасло по сей день. Терпя побои, я представлял, как вырываю у тебя из груди сердце и съедаю его. Что странно, ведь раньше я никогда не ел человеческого мяса. Но с другой стороны, почему бы однажды его не попробовать? Кто знает, а вдруг я лишаю себя одного из величайших наслаждений на свете?
Глядя Никодиму в глаза, вестник Смерти опробовал пальцем острие трофейного тесака.
— Господи помилуй, да ты же псих! — Глаза «святого» округлились. — Отмороженный на всю голову, конченный психопат!
— Ошибаешься. — Морок покачал головой. — Псих здесь не я, а ты. Это ты регулярно ешь хлеб с вином и думаешь, будто поедаешь плоть и кровь своего бога! Вот что такое настоящее сумасшествие! Я же в сравнении с тобой говорю и поступаю абсолютно честно. Мне хотелось съесть твое сердце — и сегодня я съем его, а не смоченную в вине булку!
И он, решительно встав со стула, шагнул к Никодиму…
Морок читал, что некоторые африканские дикари вырезали и поедали сердца своих врагов до того, как те успевали умереть. И что порой сердца побежденных еще бились, когда победители вонзали в них свои зубы. Морок был бы не прочь проделать такое, но у него недоставало практики. Точнее, вырезать сердце он мог, но понятия не имел, как отсрочить врагу смерть, чтобы он успел засвидетельствовать триумф вестника Смерти.
Впрочем, достигать подобного совершенства он даже не пытался. Куда больше его волновала собственная одежда, которую не хотелось испачкать. Поэтому вестник Смерти вонзил тесак чуть выше сердца Никодима, рассек ему аорту, а потом отступил в сторону и немного подождал. И когда из тела жертвы вытекло достаточно крови, тогда Морок и приступил к работе.
Отцепив труп от решетки, потрошитель уволок его на сухой участок пола. Где и вскрыл ему грудную клетку, срезав с нее мышцы и перерубив тесаком ребра. Не с хирургической аккуратностью, разумеется, но стараясь не повредить лакомство, на которое он позарился. И которое, теплое и склизкое, вскоре оказалось у Морока в руках.