— Я дам ответ к завтрашнему утру. А сейчас — все свободны.
— Разрешите идти?
— Идите.
Из канцелярии вся четверка направились в мерило всей армейской мудрости — курилку.
— Тебя кто за язык тянул? — спросил Мизин ефрейтора.
— Да ладно, нашли крайнего! Как по мне, лучше сразу уточнить, — оправдывался Сытин.
— Уточняй, не уточняй, а попали мы по самые помидоры, — подытожил Пилипчук, смачно затягиваясь киевским «Беломором».
Надо сказать, что старшина четвертой роты старший прапорщик Мудрук никогда и ничего просто так не делал. Дембельские работы своего подразделения он держал под цепким личным контролем. Что касается именно этой четверки увольняемых в запас, то на нее у старшины были особые планы, причем, далеко не бескорыстные. Главное в предстоящей работе, по мнению старшины, были не столько сроки, сколько полное отсутствие нарушений воинской дисциплины. Иначе возникнет ненужная огласка и… и тогда всё ради чего он старался, мягко говоря, не получится.
Мудрук рассуждал так: вся четверка из одного города, а значит — поехать домой вместе их заветная мечта, и вот ради этой мечты они сделают всё, как надо. Лишь бы… Пилипчук не подвел! А втроем им, пожалуй, не справится.
Цель, ради которой старшина взял подряд на эту работу был кабель. Вернее, не сам кабель, а его остаток. По проекту трасса кабеля должна идти вдоль тротуара и ограждения второй зоны. То, что гипотенуза короче суммы двух катетов старшина и без Пифагора догадался, а потому решил самовольно изменить проект. Сэкономленные двадцать пять — тридцать метров кабеля ему позарез нужны для дачи. Вот уж два года, как он закончил ее строить, но электричества там до сих пор не было. Это сейчас, кабель можно купить в магазине, а в советское время это был большой дефицит, как собственно и всё остальное.
На следующее утро, под насмешки и шутки всей роты, одетые в застиранную рабочую форму без погон и знаков отличия друзья по несчастью взяли лопаты и под командованием старшины выдвинулись на исходную позицию.
Не теряя ни минуты, взялись за работу. Несмотря на прохладную погоду, а стояла вторая половина октября, к обеду, все четверо изрядно вспотели и сбросили с себя бушлаты. Тяжелый лесной грунт со множеством переплетенных корней столетних сосен не давал быстро продвигаться вперед. К вечеру, полностью обессиленные, они все вместе прорыли не более тридцати метров.
Кинув бушлаты на пушистый пожелтевший слой хвои, четверка рухнула на них как подкошенная. Одна и та же мысль, возможно с небольшими вариациями бродила в головах обессиленных ребят.