Белышев сделал шаг вперёд и положил свою тяжёлую ладонь на плечо командира. От неожиданного этого прикосновения старший лейтенант вздрогнул и молниеносно сел, как будто он был гвоздём и сильный удар молотка с маху вогнал его в кресло. Было ясно, что он испугался.
- Ещё бы вы против большевиков выступили! Я так думаю, что у вас и против своей тёщи пороху не хватит, - презрительно, но так же беззлобно обронил комиссар и, помолчав немного, покачал головой. - Эхма, а я-то думал, что вы всё-таки офицеры. А вы вроде как мелкая салака…
- Ну, ну… комиссар. Просил бы полегче, - ехидно вставил артиллерист. - Посмотрим ещё, какая из тебя осетрина выйдет.
То, что артиллерист не трусил, понравилось комиссару. Озлобления у офицеров явно не было. Была полная и жалкая растерянность, которой сами офицеры стыдились. И то, что артиллерист обратился к комиссару на «ты», тоже было неплохим признаком. Пренебрежительное выканье было бы хуже. Ясно одно: офицеры помогать не станут, но и мешать не рискнут. Белышев усмехнулся артиллеристу.
- Навару с меня в ухе, конечно, поменьше, чем с тебя будет, - кинул он, тоже обращаясь на «ты» и как бы испытывая этим настроение.
Если артиллерист обидится - значит, он, Белышев, ошибся насчёт настроения. Но артиллерист не реагировал. Тогда комиссар отошёл к дверям, захватив карту.
- Поскольку разговор зашёл за нейтралитет, команда не считает нужным применять насилие. Вольному - воля, а вам, господа офицеры, до выяснения обстоятельств придётся посидеть под караулом. Прошу прощения… Что же касается корабля, авось сами справимся. Счастливо!..
Была полночь. На баке глухо зарокотал якорный шпиль, и канат правого якоря, заведённого в реку, натягиваясь, вздрагивая, роняя капли, медленно пополз в клюз.
Белышев стоял на мостике. Отсюда лежащий под ногами корабль казался громадным, враждебно насторожённым, поджидающим промаха комиссара. Жёлтый круг от лампочки падал на штурманский столик, на карту промера. Тёмный профиль Захарова, склонившегося над картой, чётко выделялся на бумаге. Карандаш в крепких пальцах Захарова медленно полз по фарватерной линии и, казалось, готов был сломаться.
- Нет, - сказал вдруг комиссар злобно и решительно, - не выйдет эта чертовщина…
- Ты про что? - Захаров оторвался от карты и поглядел на Белышева.
- Пойми ты, чёртова голова: если запорем корабль, что тогда делать станешь?
Захаров помолчал.
- А что будешь делать, если не выполним приказ Совета? Одно на одно… Так, выходит, риск - благородное дело… Да ты не дрейфь, Шурка. Рулевых я лучших поставил. Орлы, а не рулевые. А я как-нибудь управлюсь. Насмотрелся за четыре года на дело, невесть какая мудрятина по ровной воде корабль провести.