Я попытался припомнить, являются ли Виселлии клиентами Корнелиев. Они были крайне незаметной семьей, и я никогда не слышал, чтобы какой-то известный мужчина носил это имя, а значит, отец Виселлия – а может быть, и дед, – скорее всего, был вольноотпущенником. Не то чтобы я питал предубеждение к современным потомкам рабов, но такие люди часто хранили чрезмерную верность своим бывшим владельцам.
– А что насчет Фульвии? – спросил отец. – Я никогда с ней не встречался и едва знаю ее семью. Некогда Фульвии были великими, но они почти вымерли или покинули Город. В течение семидесяти или восьмидесяти лет не было консула с таким именем.
– Этот род из Байи[56], полагаю, – сказал Цезарь. – Ее можно не принимать в расчет. Она обручена с Клодием, но это ничего не значит. Он всегда может найти другую.
Я довольно громко откашлялся.
– Господа, я не решаюсь говорить в такой утонченной компании, но, полагаю, нам следует обсудить, что делать с нечестивым культом, практикующим на земле Рима запрещенные ритуалы, а не то, как справиться с присутствием патрициев на этих ритуалах. В конце концов, я видел там многих, просто узнал всего троих.
Отец сердито посмотрел на меня, но ничего не сказал.
– Совершенно верно, – проговорил Бестия. – Мы можем совершить ошибку, обвинив Фульвию. Кто знает, кого она назовет своими сестрами по этим отвратительным ритуалам?
– Мы имеем дело с противозаконным человеческим жертвоприношением! – настаивал я.
– Верно, – согласился Юлий Цезарь. – На этот счет закон совершенно ясен. Проблема в том, что я не знаю ни единого случая, когда кого-нибудь привлекли к ответственности по обвинению в подобном деле. Если жертва была рабом и собственностью одного из участников ритуала, обвинение в убийстве необоснованно. Цензоры могут изгонять граждан за безнравственность, но законное судебное преследование – дело другое.
– Тогда, – сказал я, – ты, как верховный понтифик, можешь ведь объявить этих людей и их культ врагами государства и предпринять против них какие-то меры? Ты не мог бы осудить их, сровнять с землей их священное место и засыпать их мундус?
– Я мог бы это сделать, но какой смысл? Если не считать высокородных искательниц острых ощущений, эти люди, по большей части, – чужестранцы, даже если явились из мест, получивших римское гражданство. Настоящая цель изгнания наиболее отвратительных иностранных культов из Города – сохранение общественного порядка. Те ведьмы исполняют свои ритуалы на разумном расстоянии от городских стен и, насколько нам известно, занимаются этим веками, совершенно не мутя народ.