Я тоже не слишком рвался туда войти.
– Есть ли поблизости таверна? Если есть, я поставлю тебе кубок-другой, пока буду слушать твой рассказ.
– Подожди немножко, господин.
Ургул вошел в комнату, и я услышал, как в тазик льется вода. Минуту спустя сторож появился снова. Его глаза стали яснее, а волосы были теперь приглажены и смахивали на прическу.
– На углу соседней инсулы есть маленький кабачок, – сказал он, спускаясь вниз впереди меня.
Мы прошли по лестнице и с облегчением вышли из дома. Прогулка до угла и через крошечную улочку привела нас к низкому дверному проему, над которым был вырезан рельеф колесничего, управляющего квадригой. Четыре коня, разрисованные яркими красками, неслись полным галопом. Много лет застройки велись только вокруг Фламиния, и здание было старым.
– Это – «Колесничий», – сказал Марк Ургул. – Здесь околачиваются большинство мужчин, которые работают у Фламиния.
Пригнувшись под притолокой, мы вошли внутрь. Распахнутые ставни впускали свет в мрачное дымное помещение. Дым поднимался от нескольких угольных жаровен, на которых нагревались котелки с вином, сдобренным специями, и сковороды с колбасой. Запах ударил мне в ноздри, а живот напомнил, что я им пренебрегал. Я протянул Гермесу несколько монет.
– Принеси нам кувшин вина и какую-нибудь еду, – сказал я ему, делая мысленную заметку – пересчитать сдачу, когда он вернется.
– Вон там, в задней части, есть хороший стол, за которым мы сможем поговорить, – предложил Ургул, направляясь в самый темный угол, где стоял стол под объявлением, запрещавшим громко спорить и играть в кости.
Мы прошли мимо около полудюжины завсегдатаев таверны. Если на них и произвело впечатление появление среди них сенатора, они ничем не выказали этого. Цирковой народ – исключительно крепкое и равнодушное племя.
Мы заняли места, и спустя минуту появился Гермес с кувшином, тарелкой хлеба и колбасы и тремя чашами. Он своевольничал, но я не потрудился выбранить его за наглость. В конце концов, почти наступили Сатурналии. Вино было вполне неплохим, лишь слегка разбавленным – над ним поднимался пар, и в нем плавали крупицы специй. Отхлебнув, я ощутил гвоздику и фенхель, и горячее питье приятно согрело мое нутро.
– А теперь, – сказал я, – расскажи мне, что ты обнаружил.
– Только стало светлеть, – начал Ургул, – и я пошел в комнату цирковых сторожей, чтобы забрать свою дубинку и ключи. Я отвечаю за коридоры и ворота на втором уровне, на южной стороне.
Он покрутил чашу между ладонями и как будто уставился куда-то очень далеко.
– Я покинул цирк и вышел из-под арок, но не сделал и трех шагов, как споткнулся о тело женщины.