— Я впечатлена, — говорю я ему. Не из-за того, что он приготовил деликатес или нечто грандиозное, а потому, что это просто, но выглядит восхитительно.
— Сэндвичи моего собственного приготовления. У меня еще весьма хорошо получается заказывать пиццу.
Он поднимает тарелки, я хватаю наши напитки, и мы направляемся к столу на веранде. Два комплекта столового серебра лежат на милой клетчатой скатерти, и стоят две зажженные свечки. Я приподнимаю бровь.
— Это цитронелла[6], — быстро добавляет он в свою защиту. — От комаров.
Я не могу сдержать смех.
— Это похоже на ухаживаниеее.
Он смотрит на меня, и есть что-то в его взгляде. Возможно, надежда... Не знаю. Но чтобы это ни было, это мешает мне отвести взгляд.
— Я думала, ты не умеешь ухаживать.
— Твои слова, не мои. — Мне не стоило этого говорить, но маленькая часть меня рада, что сказала. Чтобы держать рот на замке и прежде чем совершу промах и скажу еще что-нибудь, чего не планирую, я откусываю сандвич, который просто... восхитителен. Я пробую картофель, и он тоже суперский.
— Ты усовершенствовал сэндвич, Нейт. И этот картофельный салат невероятно хорош.
— Рад, что тебе нравится, — говорит он. — Это рецепт моей бабушки.
— Серьезно? — Несмотря на то, что я лишь наблюдала за тем, как он готовил еду, которую мы едим, мне трудно связать этого крепкого мужчину передо мной с человеком, который говорит о приготовлении салата по бабушкиному рецепту. Я представляю его на кухне его дома в фартуке и готовящего на скорую руку какой-нибудь рецепт из детства. Мысль об этом заставляет меня улыбнуться.
— Что? Ты мне не веришь?
— Я просто представила тебя в фартуке, вот и все.
— Знаешь, у меня есть один, — говорит он, накалывая несколько картофелин вилкой.
— Почему-то меня это не удивляет.
— Поперек груди на нем написано "Осторожно: Невыносимо Жарко". — Он абсолютно серьезен, но все же улыбается мне.
Я прикрываю рот рукой, пока смеюсь, и его глаза задерживаются на моих, когда моя улыбка угасает. Иногда он смотрит на меня столь значительно, что я не уверена, должна обнять его или убежать.
— Нам следует поесть, — говорит он, кивая в сторону моей тарелки.
Мы впадаем в легкое молчание в ходе нашего обеда, периодически поддразнивая, периодически перекидываясь парой фраз. Только после того, как мы оба заканчиваем, у нас завязывается некое подобие настоящей беседы.
— Это был лучший сэндвич, который я когда-либо пробовала, — говорю я ему, складывая свою салфетку и убирая ее на стол.
— Когда-либо? — спрашивает он, выглядя немного удивленным и весьма довольным собой.