— А если я вступлю в партию, мне повысят зарплату? — спросил Фридрих, подняв руку.
Не знаю кто такой Фридрих. Может быть, из соседнего цеха.
***
— Конечно тебе стоит сходить к ней! — уверял меня Карл в "Горящей саламандре".
— Но, Карл, а не слишком ли я навязываюсь? — я очистил варёное яйцо, и попытался сложить скорлупу как мозаику. — Как будто использую жалость, чтобы...
Получилось лицо, видимо женское.
— Не переживай, брат. Ты будешь хорошим человеком, если проявишь внимание. Никто ведь от тебя этого не требует.
К нам подошёл герр Штеффер, забрать наши пустые кружки.
— А где же фрау Штеффер? — поинтересовался Карла.
— Она ушла от меня... или скончалась. Я точно не помню, на прошлой неделе был слишком занят тем, что пил.
— Выражаем соболезнования! — Карл чуть не подпрыгнул.
— Да ничего, найду себе другую.
— Герр Штеффер, а почему вы назвали своё заведение "Горящая саламандра"? — спустя несколько лет, мне вдруг стало занятно.
— Мои жёны называли меня Дьяволом, перед тем как я бил их по лицу. — говорил герр Штеффер, возвращаясь к прилавку. — На роль царя Преисподней я не претендую, но с тем что я всю жизнь прожил в местах, похожих на Ад, я согласен. И такой зверь как саламандра знает, как не подпалить себе шкуру. Но мне не очень-то везло. С тех пор как мы неудачно пытались собрать зажигательную бомбу для жены Уильяма Тафта, у меня волосы на руках не растут, например...
— ...вступай же наконец в партию, сколько раз тебе говорю! — сказал мне Карл. — Тебе и начальником своего цеха не стать без значка. По партийной путёвке сможешь съездить в Альпы, брат! Чего же ты хочешь от жизни?
— Я не знаю.
— Но здесь у тебя другой дороги нет!
Добавил ещё пару кусочков к мозаике, и лицо исчезло.
На прощание мы пожали друг другу руки. Ладонь Карла была в кожаной перчатке и я не мог осязать её.
***
И всё же я решился. Купил, несколько тюльпанов, не зная, что и выбрать.
В больнице, как я и ожидал, палата была завалена букетами. Я посчитал, что появился здесь совсем некстати.
— Совсем некстати весь этот цветочный магазин, да? — сказала Эльжбета. — Это всё мои сёстры из Фрауеншафт. Лежу теперь, помираю от запаха...
— Как ты? — спросил я, выискивая в какую вазу подсунуть свои цветы.
Она выглядела больной, но довольной. Как ребёнок, который рад что пропустит школу из-за простуды.
— Валяюсь здесь целый день. Травма позвоночника, придётся заново учиться ходить. Времени полно, я теперь книжки читаю.
— А водителя нашли? Наказали?
— Мне всё равно. Я на него зла не держу. Может он торопился, хотел сделать что-то важное для Рейха. А тут я со своими кривыми ногами...