Уже под ночь герр Штеффер уединился наверху с обеими женщинами, а я и Карл разминулись в американский пул в подвале дома. Утром, которое выдалось холодным, мы не стали ждать хозяина и самостоятельно поплелись до автобусной остановки.
— Так что, ты решился вступить? — спросил Карл по дороге.
— Ещё нет... — промямлил я.
— Так чего же ты хочешь?
— Я хочу... хочу быть нормальным, настоящим мужчиной. Что для тебя значит "настоящий мужчина", Карл?
— Настоящий мужчина, настоящий патриот, настоящий...
— Нацист?
— Да.
— Когда я рос в деревне, я видел много здоровых мужчин вокруг себя. И ни о каком нацизме мы и не слышали.
Деревья, мимо которых мы шли, покрылись инеем за ночь.
— Как ты думаешь, почему мы с тобой вместе? — спросил Карл.
В тот день пошёл первый снег.
Das Jahr 1938
Снежинки всю зиму ложились в ровные сугробы вдоль улиц, и приносили нам всем только удачу. Кому-то ещё и смерть, но быструю, не мучительную — мне так хочется думать.
Правительству стали нужны пулемёты, больше пулемётов, и мы делали их, больше, с каждым днём. Успевай подносить свой металл, бюргер! Я тогда видел сны, где соединялись в трепетном союзе затвор со стволом: повесть о любви, более проникновенная, чем дрянная постановка "Ромео и Джульетта" от проклятых англичан.
— Чтоб им пусто было, перестреляем всех актёров и сожжём все их театры!" — канцлер желал, чтобы я думал именно так об английской драматургии.
Я понял, что если не попытаюсь пробиться выше, то задохнусь металлической стружкой и буду в ней похоронен. Работы прибавилось, а денег с зарплаты — нет. И жаловаться некому.
— Ты же не в Советской России с их профсоюзами! — повторял герр Котович, — Ты ариец! Всё выдержишь.
Самого герра Котовича отправили в какой-то лагерь, я так и не разобрался в какой. Точно не в оздоровительный. Начальник цеха стал Фридрих. То есть, герр Фридрих. Непривычно называть так того, кто ещё вчера стоял с тобой рядом за одинаковым станком. Говорят, он написал какую-то бумагу, и выставил герра Котовича в нелучшем свете перед компетентными органами. Не люблю прислушиваться к слухам во время обеда, но эти сплетни напоминают правду.
— Если судьба дала тебе лимон — сделай из него лимонад. — сказал мне Карл на одном из наших свиданий в "Горящей саламандре". Он цитировал американца, который зарабатывал деньги тем, что помогал заработать деньги своим ленивым, жадным соотечественникам. Забыл его фамилию. Но не забыл его слова.
Я взглянул на свою работу по-другому. Теперь я не видел себя как обезьяну, которая на потеху учёным собирает части детской игрушки в одну, расчёсывая голову в поисках мыслей, и не находя таковых. Теперь же я помогал Рейху. В случае чего — обложимся этими пулемётами и станем обороняться от низших рас. Я перевыполнял нормы и стал мастером в своём цеху.