Вся прибавка ушла к фрау Штайзер. Старушка начала между делом жаловаться о том как жилищный департамент давит на неё, что ей придётся раскошелиться на ремонт. Ремонта я никакого не увидел и получил весной дождь в виде талой воды с чердака. Пришлось лезть и шпатлевать самому. У фрау Штайзер в комнате тем не менее постоянно пополнялась коллекция китайских кукол из Мейсена.
— Моя дочь их любила. Слетала в Америку на дирижабле, а он разбился. Сгорела, бедное моё дитя...
Что ж, память так память. Пусть заполнит пустоту в душе моими деньгами и мёртвыми фигурами из фарфора. Лишь бы только не стала такой же мёртвой, как они.
Мой дорогой Карл стал диктором на радио. Я советовал ему читать юмористические пьесы, вспоминая его сальные шуточки в рабочем бараке. Он ответил, что партия это не шуточки. От него я услышал из радиоприёмника, что "братский народ Австрии вернулся в арийскую семью".
Карл женился на Шофранке, молчаливой румынской девушке с хомячьими щеками, где и прятала всё своё весёлое настроение, не иначе. Она закатывала молчаливые истерики. Карл долго её добивался, а добившись часто прикрикивал на неё и рассказывал мне о небольшом романе с секретарём отделения партии. Он не был "тираном в семье". Он был человеком своего времени, и время требовало от него много решительных действий. Поэтому Карл ходил как натянутая струна и всё-таки иногда срывался.
— Я училась в университете, но наш король его закрыл и застрелил пару студентов — говорила Шофранка, когда я решил помочь ей на кухне разделать мясо для ужина, пока Карл кричал на кого-то в телефонную трубку, пытаясь организовать новое факельное шествие, — Здесь я учила французский, но Карл сказал, что скоро все французы заговорят по-немецки, и я стала домохозяйкой.
Она умерла во время родов, и её ребёнок так и не добрался до нашего мира. Речи Карла на радио стали яростнее, иной раз он превосходил самого канцлера. Представляю сколько слюны оставалось на микрофоне в студии. С тех пор мы реже встречались в кнайпе.
Скончался и бакалейщик герр Прейер. Мальчишки-активисты в коротких шортах размозжили ему голову булыжником. Спутали его лавку с чем-то другим.
***
Пришло лето, и у Веры уже сменилось несколько ухажёров. Если выстроить их как подозреваемых на опознании, то и по росту, и по доходу они представляли собой чёткую последовательность, лестницу к вершине благосостояния в нашем обществе.
Последний в этом ряду — Макс Клейст. Хозяин фабрики стройматериалов. Он брил голову, чтобы уже не доставать всех видом своей плеши. Ещё он носил на себе большой живот, доставшийся ему, вероятно, из-за любви к пиву. А его дом — как пещера разбойника. Награбленная добыча сложена всюду без всякого вкуса и порядка.