— Да-а, — тяжёло вздохнула она. Расплатилась и молча ушла, запихнув банку в раскрытую маленькую сумочку.
***
Следующим к нам зашёл старый мужчина в чёрном костюме, словно вернувшийся с похорон. А может наоборот, только собиравшийся на них. Он снял широкую шляпу и заботливо положил её на прилавок передо мной. На макушке головы виднелась плешь среди седых волос. На его руках были чёрные кожаные перчатки и он их не снимал. Глаза этого сухого, бледного старика живо вцепились в меня и не отпускали из виду. Как только я начал чувствовать напряжение он вдруг улыбнулся.
— Я бы хотел... — начал добродушно старик, но тут зазвонил телефон на стене. — Простите, но мне нужно ответить, — сказал я.
— Ничего, я подожду, — ответил старик. — Мы все подождём...
Разве что Эльжбета могла позвонить в такое время, наверняка по очень срочному делу.
Я взял трубку.
— Ты в курсе где сейчас наш Карл? — строго спросила Эльжбета.
— Нет, — честно ответил я. — То есть, он же должен быть на экзамене в университете?
— Я звонила в университет, его там нет! Опять он шляется со своими дружками где-то! Иди разыщи его и приведи за шкирку в университет! Ты же его отец в конце концов!
— Хотя и не родной... — подумал я.
В магазин зашла мама с мальчиком лет пяти. Мать видимо тоже пришла за пахтой для рождественских пирогов. Старик присел перед мальчиком и стал показывать фокус, который старше любого фокусника — исчезновение монетки за ухом. Мальчик был в восторге, а его мать оторопела и одёрнула сына к себе за капюшон от незнакомца, напоминавшего гробовщика. Я смотрел на них всех и едва слышал брань из трубки.
Эльжбета сильно изменилась после войны. Ещё бы, ведь ей через многое пришлось пройти чтобы выжить вместе с ребёнком. Но она изменилась ещё больше когда стала работать в правительстве. Подковёрные действа судя по всем превращают человека в жестокого интригана, готового загрызть кого угодно если этот кто-то посягает на них.
— Надеюсь, сгожусь не только на то чтобы мною пугали маленьких детей, — как бы между делом сказал старик, пытаясь обратить на себя моё внимание.
— Что желаете? Быть может, пахты? То есть, сливочного масла? — сказал я.
Я с трудом положил трубку, физически чувствуя сопротивление голоса моей жены.
— Нет, я совсем по другому делу, — сказал незнакомец.
— Так по какому же? И как мне вас величать?
— Можете звать меня, например, Экхарт. Можете звать меня Ульрих. Можете звать меня — Майстер. Как вам угодно так и называйте, но я люблю когда меня называют Волшебником.
— А что, вы и правда Волшебник?
— Почти. Я добрые дела делаю, почти что чудеса. Для нашей страны. Вы страну нашу любите?