Раза два Карианна звонила в больницу, чтобы справиться о самочувствии Рут. Отвечали уклончиво, как ей показалось, натянуто. Впрочем, Рут, по их словам, понемногу выздоравливала. Пришлось поверить.
Но посещать Рут ей все равно не разрешили.
Если бы не Даниэл, Карианна и сама могла бы в это время впасть в серьезную депрессию. Но он нес с собой радость, он приносил удовольствие ее телу, он был ее повседневной отрадой. Если Карианну одолевала тоска, она тут же вспоминала про него: у нее был Даниэл, он ждал дома, сидел вечерами за столом, спал каждую ночь рядом, по утрам раскладывал в гостиной свои учебники. Он утешал и поддерживал ее.
Май тоже подбадривала Карианну. Иногда приходится брать на себя ответственность за наших близких и решать за них, говорила она, хотя такое решение не всегда сразу понимают и оценивают по заслугам, иногда даже сердятся за него. Но как иначе могла поступить Карианна? Оставить Рут истекать кровью?
— Ты вела себя как взрослый и ответственный человек, — твердила Май. — Не больше и не меньше. Понимает Рут это или нет, а ты очень помогла ей, Карианна.
— Она как раз не понимает! — вздохнула Карианна. — Это совершенно ясно. А я беспокоюсь за нее.
Май погладила Карианну по голове, уверенной и ласковой рукой. Конечно, Карианна беспокоится. Когда человек попадает в такую историю, как Рут, это очень грустно, очень досадно. Но Рут помогли, и все обошлось. Рут надо только примириться с больницей, тогда она наверняка примирится и с тем, что поместила ее туда Карианна.
Надо дать Рут время. Все образуется.
Постепенно Карианнина жизнь обрела некий радостный ритм. Даниэл, тренировка, Даниэл, работа, Даниэл, Май и снова Даниэл.
В промежутках они ругались: их бурные и непонятные ссоры вспыхивали на ровном месте и столь же быстро затухали. Часто они сцеплялись из-за политики. Даниэл так кичится своей политической деятельностью, а чего ею можно добиться? В мире все равно происходит черт знает что, злилась Карианна. Афганский народ на грани истребления; Палестина существует только как политическое понятие и мечта, которую лелеет кучка голодных, опустившихся беженцев; половина населения земного шара прозябает в жутких условиях; в Южной Америке исчезают тропические леса, а вместе с ними и коренные жители, индейцы; миру угрожает экологическая катастрофа, хотя, судя по всему, ее опередит ядерная война. И что? Что, по мнению Даниэла, он может сделать против всего этого? Своей бешеной активностью он лишь пытается заглушить собственную тревогу, чтобы ощутить себя порядочным, ратующим за других человеком.