Как редко я слышала птиц, сделала для себя открытие Рут. Я их не слышала с детства, птичьи голоса были вроде гула транспорта, эдаким побочным шумом, едва ли не раздражающим, как бывает раздражающим незнакомый и потому непонятный музыкальный жанр, они были бессмыслицей…
На этом ее размышления закончились: сквозь облачную завесу прорвалось блеклое солнце, и лес зазеленел и оживился, он стоял перед Рут со своими неспешно развивающимися растениями, со своими шорохами, с блестящими листочками, подрагивавшими от ленивого ветерка, с муравьем, ползущим по ее руке…
И тут все переменилось, столь же внезапно и абсурдно, как прежде: ни леса, ни сырости, ни пения птиц. Вместо солнечного света лампа под потолком. Рут, лежащая на линолеумном полу, звук проходящего мимо трамвая из-за толстых кирпичных стен…
Она тихонько застонала, ловя ртом воздух.
— Рут, — донесся чей-то голос, тонкий, перепуганный, явно из другой комнаты. Карианна.
Отозваться не было сил.
— Рут. — Голос приблизился. В нем сквозила истеричность, которой Рут никогда прежде не замечала у Карианны. — Господи, Рут! Что такое… что ты делала?
Ее взяли за плечи, кто-то опустился рядом на колени. Рут подняла голову и раскрыла глаза.
Лицо Карианны было бледное, глаза вытаращены. Она стояла на коленях посреди кухни и обнимала подругу, впиваясь пальцами ей в плечи. Карианна несколько раз порывалась заговорить, но так и не сумела, только покачала головой. Наконец она встала и протянула руки, чтобы поднять Рут:
— Пойдем, тебе надо надеть что-нибудь теплое, сухое, ты… Что это? Почему у тебя на руке носок?
Итак, Рут вернулась.
Теперь можно было дать себе волю, и у Рут мгновенно хлынули слезы — не столько от испуга, сколько от облегчения.
— Ой, мне было так страшно! — всхлипывала Рут. — И больно… Я, наверное, сломала руку… я…
Она стащила носок, рассыпала по полу мох с лишайником; вся рука вспухла, пальцы застыли и сделались толстыми, как сардельки, она не могла пошевелить ими.
Карианна помогла ей встать и открутила холодную воду.
— Давай руку, — как-то машинально, даже неодобрительно произнесла она, — надо смыть эту грязь. В каком ты виде! Что случилось, Рут? Что произошло?
Холодная вода сняла пульсацию, утишила муки.
Рут вздохнула, стала понемногу приходить в себя.
— Это был не сон, а что-то вроде видения, как в прошлый раз, — объяснила она. — Я оказалась не дома, а на какой-то горе… Там было лето… или весна, стояло раннее утро. Я очень долго пробыла там. И все было такое взаправдашнее…
— У тебя рука ни к черту не годится, — сказала Карианна. — Надо показать ее врачу. А еще ты вся мокрая. Давай я подогрею молока, или сделаю чай, или…