* * *
Звонок с другой планеты разбудил меня в ту самую ночь? Может, и нет, а следовало бы. Но это точно произошло в начале моего бейрутского периода, ведь только человеку, впервые поселившемуся в «Коммодоре», хватило бы ума согласиться совершенно бесплатно переехать в лучший номер — люкс для новобрачных — на верхнем этаже отеля, который по какой-то загадочной причине пустовал. В 1981-м бейрутский ночной оркестр, конечно, был еще не тот, что в последующие годы, но уже производил впечатление. Обычно концерт начинался около десяти вечера, а после полуночи достигал кульминации. Переселившиеся на верхний этаж гости имели возможность насладиться представлением сполна: в небе что-то вспыхивало, будто занимался рассвет, грохот артиллерийских орудий то приближался, то удалялся — только как различить? — трещали автоматы, а потом наступала красноречивая тишина. И человеку неподготовленному казалось, что все эти звуки доносятся из соседней комнаты.
В моем номере звонил телефон. Вообще-то мне полагалось лежать под кроватью, но теперь я сидел на ней, выпрямившись и прижав трубку к уху.
— Джон?
Джон? Я? Так ко мне обращаются редко и очень немногие, в основном журналисты, которые меня не знают. Ну я и говорю: да, а кто это? В ответ мой собеседник разражается бранью. Вернее, собеседница — она американка и чем-то рассержена.
— Ты еще, черт тебя дери, спрашиваешь, кто это? Не прикидывайся, что не узнаешь, блин, мой голос! Ты грязная британская скотина, понял? Слабак и врун… Не перебивай меня, мать твою, ясно? — гневно обрывает она меня, когда я начинаю протестовать. — И прекрати мне лапшу вешать и говорить таким равнодушным тоном, будто мы чаи распиваем в Букингемском дворце, чтоб ему провалиться! Я на тебя надеялась, ясно? Это называется доверием. Нет, ты, блин, послушай. Я иду к долбаному парикмахеру. Складываю шмотки в симпатичную сумочку. Стою на тротуаре, как шлюха, и жду тебя два распроклятых часа. Извожусь, думаю, ты уже мертвый лежишь в канаве, а ты где? В постели, твою мать! — Она сбавляет тон, ошеломленная внезапной догадкой. — Ты что там, с другой в постели? Если так… Молчать! Не смей разговаривать со мной таким противным голоском, ты, скотина британская!
Не сразу, ох не сразу мне удается ее разубедить. Я объясняю ей, что это не тот Джон, что я в общем-то и не Джон совсем, а Дэвид (пауза, бойкая перестрелка), а тот Джон, настоящий Джон, кто бы он там ни был, вероятно, выехал (и снова: бах! бах!), потому что руководство отеля предложило мне этот прекрасный номер совершенно бесплатно сегодня днем. И мне жаль, говорю,