Стальное лезвие звякнуло об доспех, упало в траву. Зловеще прищурившись, Довмонт выхватил меч и, взвив коня на дыбы, рассек вражью голову, словно капустный кочан. Брызнули по сторонам красно-белые мозги, запачкав щегольской княжеский плащ. Воины уже взяли на копья остальных… Слышались стоны. Шедро лилась кровь. Кто-то упал на колени, слезно моля о пощаде. Таких убивали. Кто-то пытался бежать – таких можно было постараться не догнать.
– Там, у реки, четверо, – подъехав, указал рукой верный Любарт. – Прикажешь убить?
– Я сам посмотрю. Едем. И… постарайся не шуметь, друг мой. Они, верно, думают, что хорошо укрылись? Ну-ну.
Друзья спешились в перелеске. Привязали коней. Спустились к реке тихо-тихо – ни одна травинка не шелохнулась!
– Князь! – идущий впереди Любарт обернулся, указав рукой на лежащие в камышах трупы. Двое детей лет двенадцати. Белобрысые ангелочки. Мальчик и девочка. У обоих – вспороты животы, глаза же выкатились от смертной боли да так и застыли – метровые. Юбка у девочки была задрана, по коленкам стекала вязкая кровь.
– Кто-то их сильно не любил, – отмахиваясь от жирных зеленых мух, прошептал кунигас. – Очень и очень сильно. Они мучились, прежде чем умереть.
– Князь…
– Я слышу!
Где-то совсем рядом вдруг раздался стон. Кто-то вскрикнул… и резко затих. Затем донеслась какая-то возня, послышалась довольное глухое ворчание.
– Вон там, в камышах…
Князь тоже увидел. Осторожно вытащил меч.
В камышах, среди зарослей клонившейся к самой воде ивы, возились двое. Вернее – один. Вторая… вторая… уже не двигалась. Лежала с перерезанным горлом. Юная красивая дева с косами, уже впитавшими кровь. Наполовину голая – без юбки, в разорванной рубашке, так, что видна была грудь. Кто-то лежал на ней сверху, дергался и сладострастно стонал. Тощий парень с тонкой шеей и копной грязных соломенных волос. Ему, верно, было хорошо, даже очень… в отличие от той, кого он только что убил и теперь насиловал – мертвую, залитую кровью…
Любарт показал нож… Князь кивнул, и славный литовский воин, прыгнув в камыши, прекратил мерзкое действо одним ударом.
– Прямо в сердце, – оценил Довмонт. – Молодец.
Сказав, сразу же озаботился:
– Давай-ка к усадьбе. Как бы там наши не увлеклись, да всех не перебили.
Всех не перебили. Но девок перепортили – это да. Всяких там птичниц, служанок, даже саму хозяйку – довольно-таки стройную моложавую даму, красавицу-блондинку с большой упругой грудью. Раздев донага, ее привязали к телеге, разведя в стороны ноги. Там и тешились. По очереди, под глумливый смех стоявших рядом парней самого что ни на есть крестьянского затрапезного вида.