— Закон джунглей, — вздохнула Лионелла.
По ершистому виду следователя было заметно, что он не готов отступать.
— Разберемся.
— Значит, неизвестно, кто и за что убил несчастного альфонса? — спросила она.
— Я уже говорил и повторяю вам снова: с Кирилла Ольшанского никто не снимал подозрений.
— Даже после того, как он…
Следователь Фирсов перебил Лионеллу:
— Для него ничто не изменилось. Афера с домом не улучшила его положения. — Фирсов поднялся со стула. — Не буду вас утомлять, Лионелла Павловна, вам нужно восстанавливать силы. Лев… — он протянул руку, и Новицкий крепко пожал ее.
Уже выходя, Фирсов обернулся:
— Да… Чуть не забыл. Вы будете удивлены — номер, из которого съехала Полторацкая, выгорел первым. У нее не было шансов остаться в живых, если бы она не возвратилась в Москву.
Глава 29
1936 год Киностудия «MGM», Калвер-Сити, США
Ефим Ольшанский смотрел на прекрасное лицо Греты Гарбо, и ему не верилось, что еще недавно он его целовал.
Она встала с дивана и прошла к бару. Обернувшись, спросила:
— Налить виски?
Ольшанский понял, что тоже должен подняться. Встал, забрал у нее бутылку и налил в оба бокала, потом положил лед. Они приветственно подняли бокалы и, глядя друг другу в глаза, выпили.
— Приятно, когда между съемками есть время на отдых. — Гарбо подошла к двери и распахнула ее: — Тилда! — Немного подождав, оглянулась: — Куда делась эта корова? Ее и вправду нужно побить. Займусь этим лично.
— Надеюсь, что это шутка. — Ефим улыбнулся. — Вы же не станете этого делать?
— Не стану, — Гарбо отставила бокал. — Просто уволю.
— Это жестоко.
— Жизнь жестока, мой друг, — она потрепала его по волосам. — И скучна. Боже мой, как скучна эта жизнь…
— Есть много способов сделать жизнь интереснее, — сказал Ольшанский, не зная, как еще поддержать разговор.
— Неужели? — В глазах Гарбо загорелся злой огонек. — Ну, так предложите мне хоть один?
— Работа…
— Она не приносит мне удовольствия.
— Развлечения.
— Об этом мы уже говорили.
Оказавшись в тупике, он, неожиданно для себя, обозлился:
— Тогда выходите замуж.
— Ни о каком замужестве не может быть речи, — холодно заметила Гарбо. — По крайней мере, в ближайшие годы из-за контракта с Голливудом и моих творческих планов. После того как все это закончится и я снова стану обыкновенной женщиной, в частной жизни буду вольна делать все, что угодно. Надеюсь, что к тому времени обо мне позабудут и репортеры наконец-то перестанут меня беспокоить.
— В таком случае вы абсолютно правы. Жизнь скучна, — согласился Ольшанский. У него не оставалось других вариантов.
— Мне нужно отдохнуть, милый Эфим. Надеюсь, вы понимаете, что я не могу предстать перед камерой, если я перед этим хорошенько не высплюсь. Вообще, сниматься — ужасно суматошное дело: ведь ты уже не принадлежишь самому себе. Приходится играть перед посторонними людьми, электриками, осветителями… — Она снова крикнула: — Тилда!