— Не только. Мне сказали, что вы — художник.
— Ага… — согласился Ольшанский.
— Выставляетесь?
— Редко. — Помолчав, Кирилл добавил: — Впрочем, лучше сказать — никогда.
— Простите, я не хотел, — очкарик несколько стушевался.
— Когда заканчиваете?
— Осталось три съемочных дня.
— Это хорошо. Пойдем! — Последнее Кирилл сказал Лионелле.
Они направились в дом, но очкарик громко сказал:
— К вам приходил сосед!
— Кто? — Кирилл обернулся.
— Он представился, но я не запомнил.
— Чего хотел?
— Пришел посмотреть, как снимают кино. Я разрешил.
— Ваше дело. Меня это не касается.
Дверь была распахнута настежь из-за пучка кабелей, протянутых в дом. В прихожей стояли режиссерский пульт и звуковая установка, возле которой сидел седой мужчина в наушниках.
Лионелла бросилась к нему:
— Здравствуй, Володечка!
Тот вздрогнул, но, когда узнал Лионеллу, расцеловал ее в обе щеки. Она обернулась, и Кирилл увидел ее сияющее лицо.
— Володя Черенцов работал звукооператором на моем первом фильме.
Ольшанский пожал его руку:
— Здравствуйте.
— И, кстати, молодой человек, — обратился к Кириллу Черенцов, — я знал ваших родителей. С дедом вашим работал на двух его лентах.
— Неужели?
— В том числе на «Русалках».
Кирилл дернул плечом:
— Тот фильм не вышел.
— Знаю, — сказал Черенцов. — Мне очень жаль…
— Как ваши дела? На каких площадках работаете? — спросила Лионелла.
— С большим кино не сложилось. — Володечка с грустью оглядел оборудование.
— Понимаю… — сказала она.
Лионелле сделалось грустно, она подумала, что жизнь переехала Черенцова так же, как и ее. Но он все же работал, а она вышла замуж, то есть — в тираж.
Володечку отвлекла «хлопушечница»[3], Лионелла поднялась вместе с Кириллом по лестнице. На втором этаже увидела свалку старых бумаг, фотографий и почтовых конвертов, которая занимала пространство от окна до самой двери.
— Что это? — спросила она и перевела взгляд на Кирилла.
— Архив моего деда.
— Почему валяется здесь?
— Перетащил с первого этажа, перед приездом съемочной группы.
— Но почему все находится в таком беспорядке?
— Некому разбирать.
— Это неправильно.
Она присела на корточки и выбрала несколько фотографий Инессы Ольшанской. Все были сделаны в разное время, но она словно застыла в расцвете своей красоты, не поддаваясь влиянию времени.
Из кучи бумаг Лионелла достала фотографию в рамочке и радостно обернулась:
— Она всегда стояла на камине в большой гостиной!
— Грета Гарбо, — улыбнулся Кирилл. — Там есть отпечаток ее помады — прощальный поцелуй, адресованный деду.
— У них были отношения?
— Дед старался лишний раз не рассказывать. Инесса была ревнивая и только из-за тщеславия выставляла эту фотографию на всеобщее обозрение.