— Здесь есть надпись: «Ефиму с любовью».
— Как я думаю, все произошло, когда он ездил в Америку. В тридцатых дед снимал кино для «Парамаунт». Когда я спрашивал его о Грете Гарбо, он говорил: «Мы были дружны», но, как мне казалось, намекал на что-то большее.
Лионелла вытащила из кучи небольшую тетрадку, раскрыла наугад и прочитала первую попавшуюся фразу: «Весь день провели с Чаплином, который минуты не сидел на одном месте. Вскакивал, показывал разные движения, рассказывал о том, как на съемках фильма «Десять заповедей» служили молебен, а он в это время за декорациями ублажал какую-то актрисульку».
— Один из дневников моего деда, — заметил Кирилл. — Есть дата?
— Тысяча девятьсот тридцатый год. США… — Лионелла вздохнула. — Вот так, походя, он пишет про великого Чаплина. Представляю, сколько интересного можно отыскать в его дневниках.
— Я не возражаю — ищи.
— Тебя это не волнует?
— Меня волнует другое — где достать денег.
Лионелла встала на ноги и прошла к столу. Поставила на него фотографию Греты Гарбо.
— Если хочешь, я поговорю с мужем.
— Нет, не хочу.
— Тогда — что-нибудь продай.
— Все уже продано.
Она подошла к серванту, где хранились фигурки из цветного стекла.
— Помню этих собачек… — Лионелла открыла створку и провела пальцем по полке. — Пыль… — Потом заметила: — Раньше их было семь. Красная, оранжевая, желтая, зеленая, голубая, синяя и фиолетовая — по цветам радуги. Теперь только шесть.
— Муранское стекло. Их привез дед, из Венеции, когда они с Инессой ездили на Венецианский фестиваль. Желтая собачка стоит на тумбочке в спальне. Она у меня вроде талисмана. — Кирилл прошел в спальню и через минуту вернулся.
Взглянув на его лицо, Лионелла забеспокоилась:
— Что-нибудь случилось?
— Она исчезла. Желтой собачки нет.
Сообразив, что это значит, Лионелла тоже прошла в спальню.
— Где она стояла?
— На тумбочке.
— След только остался. Здесь тоже пыль.
Кирилл начинал заводиться:
— Я предупреждал их: на второй этаж — ни ногой!
— Ты про киношников?
— Мой дед был киношником. А эти — шарлатаны!
— Подожди, — Лионелла тронула его за руку. — Нужно успокоиться.
— Я сейчас пойду и набью ему морду.
— Кому?
— Директору группы.
— Он тут при чем?
Одумавшись, Кирилл сел на кровать.
— Ты права. Фигурку мог взять кто угодно. — Но потом снова взорвался: — Он должен за все отвечать! Если украли собачку, почему не унесли всю коллекцию?
— Кажется, я знаю, о чем идет речь…
— Сейчас пойду и набью ему морду!
Лионелла обиженно проронила:
— Вот, всегда ты так…
— Как? — он вскинул голову, между его бровями возникла суровая морщинка.