Вскоре вся площадка, где Ефим провел ночь, заполнилась какими-то людьми. Одни чистили ковер, другие расправляли тюль и переносили кадки с цветами. Наблюдая за ними сквозь щель из-за ширмы, Ефим с ужасом ждал, когда его обнаружат. Но его не замечали, все были заняты делом.
Это несколько успокоило его, и он решил как ни в чем не бывало выйти из-за ширмы и смешаться с толпой. Однако, по иронии судьбы, в этот момент к декорациям съехались камеры и включились софиты.
— Сцена сто двадцать пять, будуар Маргариты!
Откуда-то из темноты послышался голос помощника режиссера:
— Всем приготовиться. Где мисс Гарбо?!
Услышав шорох шелковых юбок, Ефим почувствовал, как угасает его сознание.
— Я готова… — произнес низкий чувственный голос.
— Тишина! Мотор! Начали!
Шлепнула хлопушка, раздались тяжелые мужские шаги.
— Вы? — спросил все тот же чувственный голос, который, без сомнения, принадлежал самой Грете Гарбо. — Что случилось? У вас тоже больной вид.
Мужской голос ответил:
— Не могу видеть ваши страдания.
— Пустяки… Устала немного.
— Вы убиваете себя.
— Даже если так, это заметно лишь вам. Ступайте лучше танцевать с хорошенькими девушками. — Она рассмеялась: — Идемте, я тоже выйду. Вы как ребенок.
Послышался шорох платья.
— У вас руки горят, — сказал мужчина.
— Полагаете, их можно остудить слезами?
— Маргарита, я ничего не значу для вас и даже не надеюсь. Но вам нужна забота. Позвольте мне заботиться о вас…
— Это вы от вина так расчувствовались, — проговорила Гарбо.
— По-вашему, все эти месяцы я был пьян, когда ходил под вашими окнами?
— Нет, навряд ли.
И вновь зашуршали шелковые юбки.
— Так вы готовы обо мне заботиться? Целыми днями?
— О да! С утра до ночи!
Гарбо хрипло рассмеялась:
— Не понимаю, на что вам такая обуза. Со мной трудно, у меня капризный характер.
Преодолев оцепенение, Ольшанский повернул голову и вдруг увидел ее… В белом платье с приколотой на груди камелией, Грета Гарбо сидела у туалетного столика. За ее спиной, в зеркале, отражался огонь камина.
— Вы мне очень дороги, — перед ней опустился на колени юный красавец.
Она встала и направилась к ширме. Сердце Ефима замерло.
— Что же мне теперь с вами делать… — Гарбо остановилась.
Красавец приблизился и стиснул руками ее плечи:
— Вас никто и никогда не любил, как я!
— Вполне возможно, но к чему это?
Молодой человек сделал попытку сорвать с ее губ поцелуй, но она отвернулась:
— Лучше вам уйти и больше не думать обо мне.
Он молча отстранился.
— Только без обид, — с улыбкой сказала Гарбо. — Посмейтесь над собой, как я смеюсь, и заходите время от времени, по-приятельски.