– Яаа?.. Дааа, служитель муз… Эй, бармен, еще по одной. За искусство!
– Брендон, – подступила к нему Таня. – Не нужно, пожалуйста. Поехали домой, я прошу тебя. Еще можно все поправить, но если ты не явишься на площадку и завтра…
– Это что, твоя жена? – округлив глаза, испуганно спросила девица.
– Эта? – хохотнул Брендон, вынырнув носом из ее декольте. – Да ты посмотри на нее! Это же свинья на ножках. Да я бы в страшном сне на такой не женился. И ладно бы только жирная, ее же выносить невозможно. Командует, давит, все ей не так. Хотя, знаешь, я вот все думаю, может, она оттого так и бесится, что я до сих пор ее не трахнул? Я же кумир ее юности, влажная ночная фантазия. Уверен, стоит мне только свистнуть, и она тут же ноги раздвинет. Что, Таня, скажешь, нет? Обидно, что я все никак не свистну? А я не свистну. Алло, да ты себя в зеркале видела?
Таня почувствовала, как в лицо ей бросилась кровь. Брендонова девица посмотрела на нее, кажется, даже с сочувствием и буркнула:
– Зачем ты так?
Таня же все никак не могла сдвинуться с места. Брендон смотрел на нее мутными глазами и улыбался – с этаким мальчишеским вызовом, мол, ну и что ты мне сделаешь? И Таня вдруг почувствовала, что устала, ужасно устала, не в силах больше ни спорить с ним, ни уговаривать, ни проявлять чудеса выдержки. Кажется, Брендону в этот раз все же удалось задеть ее слишком сильно. С ним и раньше случалось такое – он как будто бы вдруг ни с того ни с сего примерял на себя маску полнейшего засранца и прикладывал все силы, чтобы в исполнении этой роли превзойти самого себя. Наверное, это было оборотной стороной его обаяния. А может, он все это время подспудно так боялся, что и Таня, последний остававшийся с ним рядом человек, тоже от него отвернется, что сам провоцировал ее, вынуждая сделать это быстрее. И на этот раз, кажется, ему это удалось.
Таня не могла себе признаться, что больнее всего ее зацепило то, что Брендон в чем-то был прав. Она ведь и в самом деле, наверное, испытывала к нему какие-то чувства. А их невозможно было не испытать – ведь он умел быть таким обаятельным, таким предупредительным и чутким. Отлично знал, на какие кнопки давить, чтобы лишить человека воли. К тому же в памяти ее еще жив был образ кружащегося в танце прекрасного юноши с пшеничными волосами…
Наконец, собравшись с силами, Таня, так ничего и не ответив, развернулась и медленно пошла к выходу из бара. Брендон, кажется, еще орал что-то ей в спину, провоцировал, как обычно, но она не оборачивалась. Кое-как доехала до дома, отключила телефон, залезла в ванну и долго лежала в душистой пене. Нужно было все обдумать, решить, что она будет делать дальше, когда расторгнет контракт с Эвансом. Но сейчас на это тоже не было сил, и Таня сказала себе, что этим вечером не станет ни о чем переживать, просто отдохнет. А утром будет видно.