– Да-да, это по поводу вашей… родственницы Марины Глебовой, – подтвердила трубка.
Кира почувствовала, как мгновенно похолодели у нее руки. От радостной эйфории не осталось и следа.
– Что случилось? – как можно ровнее спросила она.
– Видите ли, сегодня вечером произошел инцидент. Доктор во время вечернего осмотра обнаружил, что Глебова находится в состоянии наркотического опьянения.
– Твою мать, – тихо выругалась Кира. – Но как? Как это возможно? У вас что там, вообще не следят за пациентами? Я такие деньги плачу…
– Наши специалисты осуществляют постоянный контроль за больными, – обиделась администраторша. – Но вы же знаете, как изворотливы могут быть наркоманы…
– Хорошо, я сейчас приеду, – сухо завила Кира.
Администраторша попыталась было что-то возразить насчет неприемных часов, но та уже дала отбой.
В палате было полутемно. Только с противоположной от Киры стороны кровати горел ночник, и какой-то хитроумный медицинский прибор подмигивал зелеными огоньками, отблески которых придавали Марининому лицу мертвенный оттенок. Кира поежилась, усилием воли отогнала жутковатые ассоциации и шагнула к постели. От Марининой руки – тоненькой, хрупкой, как птичья лапка, – вверх тянулась пластиковая трубка капельницы. Глаза Марины были закрыты, влажные слипшиеся ресницы подрагивали, темные короткие пряди волос разметались по подушке. Сейчас она больше, чем когда бы то ни было, походила на заблудившегося мальчишку.
Кира, решив, что Марина спит, старалась двигаться не слышно, но та вдруг пробормотала, не открывая глаз:
– Пришла… – И в голосе ее было столько слепого обожания, что у Киры надсадно заболело в груди.
– Где ты взяла героин? – строго спросила она.
Выдерживать характер было трудно, хотелось броситься к Марине, маленькой, беспомощной, наивной, обхватить ее руками, спрятать у себя на груди, загородить от всего мира. Но Кира знала – не сработает. Это они уже проходили.
– Я… Я не брала, я… Просто… – залепетала Марина.
Она и врала нелепо и беспомощно, как школьница. Кира демонстративно развернулась, прошагала к двери и взялась за ручку.
– Нет! – тут же отчаянно вскрикнула Марина и подскочила на постели, едва не свернув капельницу. – Нет, не уходи! Я скажу!
Кира развернулась и снова направилась к постели, медленно, чтобы не спугнуть, но твердо. Марина теперь смотрела на нее испуганно, загнанно, моргала своими удивительными, прозрачными, как речная вода, глазами – и от этого в горле застревал комок.
– Это Жмур…
– С-сука, – зло выговорила Кира. – Я же сказала, чтобы его не пускали.
– Он не заходил, – помотала головой Марина, – к забору подходил только, днем, когда мы гуляли.