В официальном рапорте это называлось «операция по ордеру № 3003 от 16.V.39 г. арест-обыск Бабеля И. Э.». Ордер подписан новым наркомом Берией и начальником Второго отдела 1-го управления НКВД СССР Панюшкиным уже после того, как Бабель был доставлен во внутреннюю тюрьму на Лубянке. Точная дата ареста не имела значения для бюрократической машины, перемалывающей тысячи человеческих жизней. Но любая дата, проставленная в ордере, автоматически переходила во все другие документы уголовного дела. В случае с Бабелем возможны два варианта: либо оперативники поторопились с арестом, произведя его на день раньше, либо ордер подписан начальством постфактум. Последнее наиболее вероятно. Ибо работы у ГБ хватало с избытком, где уж тут до канцелярских нюансов!
Судя по документам, в аресте-обыске 15 мая приняли участие шесть оперуполномоченных в звании старшего и младшего лейтенантов ГБ: Назаров, Райзман, Королев, Голованов, Волков, Коптев. Ордер на производство ареста и обыска был выписан на имя Назарова. В то время, как трое сотрудников отправились в Переделкино, остальные приступили к обыску в московской квартире Бабеля по Большому Николо-Воробинскому (дом № 4, кв. 3).
Комедию законности соблюдали строго. На даче № 8, принадлежащей Литфонду Союза писателей, при аресте в качестве понятой присутствовала сторожиха Е. Усачева. Сев на стул в дальнем углу, женщина безмолвно просидела до конца «операции», чтобы расписаться (вместе с женой писателя) в протоколе обыска. Что же изъяли? Всматриваюсь в листы, исписанные синим химическим карандашом. Под шапкой «взято для доставления в Главное управление государственной безопасности следующее» перечислено:
1. Медкарточка № 2977 на имя Бабеля И. Э.
2. Записные книжки с адресами и телефонами — 2 шт.
3. Записные книжки с записью — 3 шт.
4. Рукопись разная — 9 папок.
5. Письма разные — 10 шт.
6. Телеграммы — 2 шт.
7. Записки на отдельных листках — 8 шт.
8. Книга под редакцией Каменева.
Медицинскую карточку они отложили в сторону, а все бумаги аккуратно запаковали в два холщовых мешка и скрепили их сургучной печатью № 30 3-го спецотдела НКВД (каждая печать имела свой порядковый номер). В конце протокола отмечено: обыск провели Назаров, Коптев, Райзман. По возвращении в Москву все изъятое сдали младшему лейтенанту 3-го отделения 2-го отдела Г. Кутыреву, о чем в протоколе есть соответствующая запись чернилами.
В Николо-Воробинском хлопот оказалось больше. Читаю в протоколе: «При обыске присутствовали: представитель домоуправления Степанов Е. П. и воспитательница Макотинская Эстер Григорьевна.