Однако пора вернуться в тог черный понедельник 1939 года. Когда обыск на даче закончился, Бабеля с женой посадили в автомобиль. «Я не могла произнести ни слова. Сопровождающего он спросил по дороге:
— Что, спать приходится мало? — и даже засмеялся.
<…> Мы доехали до Лубянки и въехали в ворота. Машина остановилась перед закрытой массивной дверью, охранявшейся двумя часовыми.
Бабель крепко меня поцеловал, проговорил:
— Когда-то увидимся… — и, выйдя из машины, не оглянувшись, вошел в эту дверь».
Потом Антонину Николаевну отвезли домой, сказав, что к ней претензий не имеют. Там, в Николо-Воробинском заканчивался обыск, результаты которого читатель уже знает. Как вспоминает Пирожкова, «опечатали комнату Бабеля, забрали рукописи, дневники, письма, листы с дарственными надписями, выдранные при обыске из подаренных Бабелю книг».
Можно сказать, что «операция по ордеру» прошла у лейтенантов как обычно, не считая одного, пусть и не столь важного обстоятельства. В момент обыска на городской квартире кроме жены писателя и давнего друга семьи Э. Г. Макотинской («воспитательница») оказался лишний свидетель. Ничего страшного, но все-таки нежелательно. И потому на имя вышестоящего руководства пишется отдельная бумага — «для сведения».
>«Начальнику 13 отделения 3 спецотд. НКВД капитану госбезопасности тов. Щепилову
>Рапорт — о/уп Королева В.
>Доношу до Вашего сведения о том, что при выполнении операции по ордеру № 3003 от 16.V.39 г. арест-обыск Бабеля И. Э., проживающего в д. № 4, кв. 3 по Б. Николо-Воробинскому переулку г. Москва, нами в квартире указанного Бабеля И. Э. была обнаружена посторонняя женщина. Последняя заявила, что она является его знакомой.
>Проверкой паспорта выяснено, что она является гр-кой Стах-Гереминович Т. О., сотрудник 2 дома Н. К. обороны.
>Стах-Гереминович присутствовала во время обыска квартиры Бабеля И. Э. После обыска от нее была отобрана подписка о неразглашении. Стах-Гереминович освобождена.
>О/уп. мл. лейт. ГБ В. Королев.
>16. V.39».
Я знал об этом и раньше. Киевская писательница, переводчица Татьяна Осиповна Стах написала мне в марте 1971 года, что в дни «оттепели» послала И. Эренбургу «точное до скрупулезности описание ночи, когда все это случилось, как все это было и свои впечатления; в первый раз я осталась у них ночевать, опоздав на поезд дачный, и вот это случилось. <…> Свидетели этого — Э. Г. Макотинская, Семен Гехт[51], встретивший меня, когда я выходила из дома Бабеля в 10–11 ч на работу…»
Обыкновенная история. Любопытная, впрочем, тем, что с Татьяны Осиповны взяли подписку о неразглашении. Так предписывала служебная инструкция.