Иногда тексты соперничают между собой по части подробностей, и все же они, как правило, взаимно дополняют друг друга. Ясно, что собственноручные показания Бабеля облегчили палачам искусное вышивание необходимых узоров в их парадных, то есть предназначенных для вышестоящего руководства, протоколах. Сравним еще два эпизода.
>ИЗ СОБСТВЕННОРУЧНЫХ ПОКАЗАНИЙ БАБЕЛЯ
>(ЦИТИРУЕТСЯ ПО АВТОГРАФУ)
>Эти люди были Лашевич, Зорин, Вл. Смирнов, Серебряков — и однажды нам был показан «сам» Троцкий. На квартире Воронского (не то в 1924, не то в 1925 году) было устроено чтение, на которое пришли Троцкий с Радеком. Читал Багрицкий «Думу про Опанаса», присутствовали Леонов, я и еще кто-то, не могу вспомнить точно, возможно Всев. Иванов. После чтения Троцкий расспрашивал нас о наших творческих планах, о наших биографиях, сказал несколько слов о новом французском романе; помню попытку Радека перевести разговор с чисто литературных тем на политические, но попытка эта была Троцким остановлена[60]>.
>ИЗ ПРОТОКОЛА ДОПРОСА
>(КОНЕЦ МАЯ 1939 г.)
>Вопрос: Как это понимать, что Воронский вас «свел» с видными троцкистами?
>Ответ: Дело в том, что в редакции «Красной Нови» мы бывали редко. Принято было за правило наши редакционные дела решать в интимной обстановке, на квартире у Воронского и гостинице «Националь». Собираясь по вечерам, мы обычно заставали уже у Воронского Лашевича, Зорина, Владимира Смирнова и Филиппа Голощекина. Иногда мы компанией переходили в другие номера той же гостиницы «Националь», занимаемые Лашевичем и Зориным. За водкой в этой компании велись разговоры на литературные и политические темы дня под углом троцкистских взглядов и оценок.
>Однажды, в 1924 году, Воронский пригласил меня к себе, предупредив о том, что Багрицкий будет читать только что написанную им «Думу про Опанаса».
>Кроме меня, как мне позже стало известно, Воронский пригласил к себе писателей Леонова, Всеволода Иванова и Карла Радека.
>Вечером мы собрались за чашкой чая у Воронского. Воронский нас предупредил, что на читку он пригласил Троцкого.
>Вскоре явился Троцкий в сопровождении Радека. Троцкий, выслушав поэму Багрицкого, одобрительно о ней отозвался, а затем по очереди стал расспрашивать нас о наших творческих планах и биографиях, после чего произнес небольшую речь о том, что мы должны ближе ознакомиться с новой французской литературой.
>Помню, что Радек сделал попытку перевести разговор на политические темы, сказав: «Такую поэму надо было бы напечатать и распространить в двухстах тысячах экземпляров, но наш милый ЦК вряд ли это сделает».