Лина встала, отряхнулась и осмотрела незнакомца. Тот не выглядел злым, или агрессивным. Его бело-желтое прозрачное лицо излучало спокойствие и даже тепло. Он улыбнулся и протянул руку. Вслед за ней полетели золотистые звёздочки, осыпаясь на камни.
* * *
— А какое оно, твоё небо? Спросила девочка.
Сказочник задумался: — Цвета ультрамарина, с ярким красным солнцем.
— Ультрамарина… Странное слово. Это всё равно, что Гипернаташа, или Мегакристина.
Ункар рассмеялся: — Глупенькая! Ультрамарин, это цвет такой. Очень насыщенный цвет. И не в честь Какой-то Марины он назван… Впрочем, какая разница?
Лина хмыкнула: — И сам ты странный. Сказочником себя называешь, а ни одной сказки так и не рассказал. Может быть, ты не взаправдашний сказочник?
— Ох уж дети… — в голосе Ункара слышались нотки усталости. Словно ему приходилось заниматься этим постоянно. Он встал с камня, на котором так удобно устроился, вскинул руки к небу и его плащ засветился изнутри.
— Ух, ты… совсем прозрачный, — прошептала Лина.
Звездочки, которые то и дело осыпались с его рук, взвились в воздух, словно стайки бабочек, сплетаясь и создавая невероятные по красоте узоры. Постепенно они превращались в карту звёздного неба.
— Смотри. Здесь ваш дом — Терра-7. Здесь находишься ты сейчас, это Алькаб, субмир моего народа. А тут, — Ункар ткнул пальцем в дальний уголок карты, родились мы, Путники, Сказочники, те, кто плетет судьбы, кто собирает и кто сеет. Моё ремесло — плести. Рифма моя — сама жизнь.
— А мою жизнь тоже ты плетёшь? — спросила девочка, уже начинающая понимать, что к чему.
— Не с начала. Вот, сейчас, да. А раньше этим занимался мой собрат Айрис. Именно из-за него ты сейчас болеешь. И именно потому я должен научить тебя всему, что следует знать.
— Научить? Я думала, что ты меня вылечишь…
Ункар погладил Лину по белокурым волосам: — это не в моей власти. Я и без того постоянно нарушаю множество правил, творя хаос там, где следует быть порядку. Зато я могу сделать так, чтобы ты обернула всё в свою пользу. Скоро ты проснешься и начнётся новая история.
— А вы умеете грустить? — спросила Лина, глядя в желтовато-белые глаза собеседника.
Ункар сорвал одуванчик, пробивающийся меж камней, молча обернулся и подул. Несколько десятков парашютиков улетели в небо, кружась на ветру. Он поцеловал девочку в щечку: — нам некогда грустить, милая.
— Но ведь время для вас — ерунда. И от старости вы не умираете. Как же вам некогда?
Сказочник улыбнулся: — Мы каждый миг тратим на творение. Сейчас я говорю с тобой, пишу миллиарды историй, вершу судьбы, рушу миры и создаю на их месте новые. Без перерывов, выходных, отпуска и больничного. И вообще, чтобы грустить, нужно о чём-то сожалеть. У меня есть всё. И всё есть я. Печалиться не о чём, девочка.