– Отметки у него были средние, – сказал Гамаш, как бы рассуждая про себя. – А вы несколько раз назвали его продавцом до мозга костей. Не выдающимся ученым, а продавцом.
И теперь Майкл Розенблатт действительно оказался посреди минного поля. Там, куда завел его этот спокойный, рассудительный, добрый человек.
Он ждал следующего неизбежного вопроса.
Гамаш наклонился над столом и почти извиняющимся голосом проговорил:
– Хватало ли Джеральду Буллу ума, чтобы создать суперорудие? Или он умел только продавать? Может быть, конструкторскую работу проделал другой гений, о котором нам не известно?
Бабах!
Клара Морроу свернула на подъездную дорожку к дому Лепажей. Длинную, в рытвинах, как и большинство грунтовых дорожек в районе.
Она посмотрела на углубление для ног перед пассажирским сиденьем, где стоял горшочек, завернутый в фольгу, и десерт из печеных яблок. Еще теплый. Она чувствовала запах коричневого сахара и корицы и думала, что, наверно, негоже ей глотать слюнки. И гореть желанием повернуть обратно и съесть все это самой.
Она остановила машину перед небольшим домом.
В окне второго этажа отодвинулась занавеска, и Клара увидела лицо Ивлин, выражавшее отчаяние, словно Клара была бактерией, а Иви – открытой раной.
На траве лежала старая дворняга Харвест. Пес поднялся на ноги, чуть помахивая хвостом.
– Клара, – сказала Иви, подходя к сетчатой двери и вымучивая улыбку.
– Не хотела вас беспокоить, – сказала Клара, держа в руках еду. – Но я знаю, сколько сил нужно, чтобы подняться утром с кровати. Я уже не говорю о том, чтобы доехать до магазина, а потом заняться готовкой. У меня в багажнике два пакета со всякой бакалеей. Это от месье Беливо. А Сара прислала круассаны и багеты. Она говорит, их можно заморозить. Не знаю, правда ли это. У меня дома они не залеживаются.
На лице Иви появилось подобие искренней улыбки. И с некоторым облегчением Клара увидела, как чуть-чуть рассеялся тот густой туман, который отделил Иви Лепаж от мира.
Арман Гамаш проводил взглядом старого ученого, покинувшего ресторан гостиницы.
Стоило Гамашу спросить о реальном вкладе Джеральда Булла в «Проект „Вавилон“», как Майкл Розенблатт посмотрел на часы и неловко поднялся со стула:
– Ой, мне пора. Спасибо за компанию.
Арман тоже поднялся.
Профессор Розенблатт протянул руку, и Гамаш, шагнув к профессору для рукопожатия, шепнул ему что-то на ухо.
Потом отступил, чтобы взглянуть в испуганное лицо.
Розенблатт повернулся и с деланой неторопливостью пошел прочь, а Арман снова сел за свой кофе и свои размышления.