– Профессор, – сказал Гамаш с приветливым кивком, – кажется, вы не знакомы с моей женой Рейн-Мари.
– Мадам, – сказал профессор.
– Мы с женой подумываем, не поступить ли на какие-нибудь курсы в Университете Макгилла. Или в Монреальском, – сказал Гамаш. – Я знаю, что Рейн-Мари горела желанием поговорить с вами об этом.
– Правда? – повернулся к ней Розенблатт.
Рейн-Мари перехватила инициативу и принялась болтать с Розенблаттом о Макгилле, а Арман направился к Жану Ги.
– Занятная компания, – сказал Жан Ги, обводя взглядом собравшихся. – Это была ваша идея – пригласить всех?
– Вовсе нет, – ответил Арман. – Я удивлен не меньше твоего.
– Вот беда, – сказала Клара, которая вернулась в гостиную, поговорив по телефону.
– Что случилось? – спросил Жан Ги.
– Я пригласила Антуанетту и Брайана, но Брайан в Монреале на собрании членов «Геологического обозрения», а Антуанетта только что позвонила и извинилась, что не сможет прийти. Я думаю, она хочет провести тихий вечерок в одиночестве. Сегодня по телевизору «Les Filles de Caleb»[45].
– Да, я знаю, – сказал Арман. – Мы его записываем. Для Рейн-Мари, конечно.
– Конечно, – сказала Клара. – Я его тоже записываю.
Шел повтор старинной квебекской драмы, которая много лет назад покорила страну, а сегодня стала еще бóльшим хитом. Не многие отходили от телевизора по вечерам, когда шла очередная серия.
– Время для Антуанетты настало нелегкое, – заметил Арман. – Ее труппа все еще выражает ей недовольство?
– Не думаю, что они называют себя труппой, – со смехом сказала Клара. – Но ответ – да. Они все еще злятся на нее за то, что она выбрала пьесу Флеминга, а им ничего не сказала. Боюсь, они там попортят друг другу немало крови.
Гамаш знал, что там, где Джон Флеминг, кровь будет непременно.
– Жаль, что она сегодня не пришла. Очень милое собрание, – сказал он, оглядывая гостей. – Давненько не приглашали.
– Не было настроения развлекаться, – откликнулась Клара.
– А почему сегодня? – спросил Жан Ги.
– Сегодня я видела Лепажей, – ответила Клара. – Они такие печальные. И такие одинокие. Вот я и заскучала по нашим собраниям.
Гул разговоров в гостиной стал громче, гости образовывали группки, болтали. Изабель Лакост ходила между гостями с сырной тарелкой, предлагала попробовать. Но сыр на тарелке располагался не как обычно – на крекерах, а на ломтиках яблок. Клара, попробовав, сказала, что в таком сочетании вкус божественно великолепный.
– Я вернулась домой и решила, что хватит скорбеть. Пора жить дальше.
– Разве это вопрос выбора? – спросил Гамаш.
– В некотором роде, – ответила Клара. – Я немного расклеилась. Даже работать не могла. Вообще ничего. – Она махнула в сторону мастерской. – Но на фоне их горя мое вдруг стало казаться мне управляемым. И вот так, – она оглядела комнату, – я решила с ним управляться. С помощью друзей. Я позвонила Иви и пригласила их, но она сказала, что они не могут.