Взглядом он обшаривал Гамаша, его лицо, горло, грудь. Волосы, одежду, руки. Обручальное кольцо.
– Вы не коп. Они должны представляться. Не журналист. Может быть, профессор, пишущий обо мне книгу? Но нет. Ваши интересы не академические, верно? – Его взгляд ввинтился в Гамаша. – Они личные.
Флеминг откинулся на спинку стула, и Гамаш понял, что проиграл.
Но игра еще не закончилась. Для Флеминга. Его забава только начиналась. Флеминг кокетливо наклонил голову. В его движении было что-то карикатурное.
– Вы смогли проникнуть сюда, значит у вас есть какие-то рычаги. – Он осмотрелся, потом его взгляд снова остановился на Гамаше, изучая его, как изучают бабочку, приколотую к листу картона. – Вы в возрасте, но недостаточном для ухода на покой.
Взгляд Флеминга остановился на виске Гамаша.
– Неприятный шрам. Недавний, но успел зажить. А все же вид у вас здоровый. Даже радушный. Видно, что пасетесь на вольных хлебах.
Флеминг играл с ним, подкалывал его, но Гамаш не реагировал.
– Значит, причина была не в вашем физическом состоянии? – спросил Флеминг, подаваясь к столу. – В эмоциональном. Вам стало невыносимо. Вы сломались. Что-то случилось, а вы оказались недостаточно сильны. Подвели людей, которые зависели от вас. А потом убежали и спрятались, как ребенок. Вероятно, в той самой деревне. Как там она называлась?
«Не вспомни ее, – безмолвно молился Гамаш. – Не вспомни».
– Три Сосны. – Флеминг улыбнулся. – Милое местечко. Приятное. Оно было словно скала, время шло вокруг него, но не через. Оно не принадлежало этому миру. Вы там живете? Вы поэтому здесь? Потому что Вавилонская блудница потревожила ваше убежище? Осквернила рай? – Флеминг помолчал. – Я помню там одну женщину – сидела у себя на террасе и говорила, что она поэтесса. Ей повезло: в английском языке много слов, рифмующихся с «фак».
Он не просто помнил Три Сосны, каждая деталь навсегда отпечаталась в его памяти.
– Я не единственный заключенный в этой комнате, верно? – спросил Флеминг. – Вы в той деревне как в ловушке. Мужчина средних лет, доживающий свои дни. Вы лежите по ночам без сна и думаете: что дальше? Вы наскучили вашим друзьям? Ваши прежние коллеги вас выносят, но шепчутся у вас за спиной? Ваша жена теряет к вам уважение? А вы держитесь руками за решетки вашей камеры и смотрите на жену из тюрьмы ваших дней? Или вы и ее затащили в узилище?
Джон Флеминг торжествующе смотрел на него. Он таки освежевал Гамаша. И тот лежал перед ним выпотрошенный. И оба знали это.
Флеминга трясло, он излучал злобу такой интенсивности, какой еще не видел Гамаш.