– Non. Я его предупредил.
– О чем? Он грудью защитил нас. Спас вашу жизнь и, вероятно, мою. И позволил мне сжечь чертежи. Фактически выхватил их из рук агентов КСРБ. Или кто уж они там.
– Я не уверен, что так оно и есть.
– Что вы имеете в виду?
– Вот что. Я не считаю, что профессор Розенблатт совершает необдуманные поступки. Я думаю, он понял, что момент завладеть чертежами упущен. И, становясь перед пистолетом, он знал, что Делорм сможет убить нас, но не его.
Гамаш помнил тот миг очень отчетливо.
Когда Майкл Розенблатт встал перед ним и пистолет оказался направлен в его грудь, у Гамаша возникло твердое впечатление, что Розенблатту не грозит ни малейшая опасность.
В ту долю секунды, когда пламя охватывало чертежи, Делорм должен был стрелять. Но он не выстрелил. Убить Гамаша и Бовуара ради чертежей, которые все равно уже не спасти, означало оказаться в международном розыске. И потому профессор Розенблатт сделал единственно возможную вещь. Он встал под дуло пистолета, для того чтобы спасти не Гамаша и Бовуара, а ситуацию.
– Вы думаете, Розенблатт – один из них? Агент КСРБ? Или что-то в этом роде?
– Что-то в этом роде, – ответил Гамаш.
Он не считал Майкла Розенблатта убийцей, хотя и полагал, что тот способен на убийство. Но он почти не сомневался, что Розенблатт знал Мэри Фрейзер и Шона Делорма гораздо лучше, чем это могло показаться.
В конечном счете, кто вызвал их в Три Сосны? Кто сообщил им о найденном «Проекте „Вавилон“»?
Именно об этом Гамаш и сказал отставному ученому, когда они расстались на террасе. И предупредил, что будет наблюдать за ним.
– Вы все еще думаете, что я замешан в этом? – спросил его Розенблатт.
– Я думаю, вы знаете гораздо больше, чем говорите.
Розенблатт внимательно посмотрел на него:
– Мы по одну сторону, Арман. Вы должны мне верить.
– Вы клянетесь? – спросил Гамаш. – Жизнью внука?
Профессор Розенблатт улыбнулся, и Гамаш услышал его согласный смешок:
– Клянусь.
Но потом шутливый момент прошел.
– Вы должны знать, – сказал Розенблатт. – Часы не остановились. Просто произошла перезагрузка.
Арман Гамаш провожал его взглядом и думал, что видит корень всех зол. Из которого произросли Мэри Фрейзер, Шон Делорм и Джон Флеминг.
Жан Ги и Арман молча шли вокруг деревенского луга, дыша прохладным, свежим осенним воздухом.
– Профессору Розенблатту ничто не грозило, когда он встал перед дулом пистолета, опасность грозила вам, patron. – Бовуар остановился и повернулся к тестю. – Спасибо.
– Не каждый решился бы сжечь те чертежи, mon vieux. Ничего прекраснее я в жизни не видел. А я – человек, который видел «Manneken Pis».