А царь действительно один, в своей одноколке, в сопровождении неразлучного денщика Фатеева, поехал к берегам Невы. Увидев белеющие палатки, он весело засмеялся и сказал:
— Мои генералы не запоздали, вовремя прибыли!
Едва доехав до первых рядов лагеря, Петр сошел с одноколки и отправился по рядам, заглядывая и в палатки, и в котлы, и перекидываясь с солдатами, которые если и узнавали его, то боялись о том объявить, зная нелюбовь царя ко всяким ненужным почестям. Он подошел к артиллерии Апраксина. Темные пушки угрюмо стояли на длинных лафетах.
— Много ли снарядов припасено? — спросил царь у бомбардира.
— Бомб нет, — вытянулся тот, — опять фитилей и трубок, а пороха самая малость!
Царь вдруг стал темнее тучи.
— А присыла не было?
— Не могу знать!
Царь кивнул и пошел дальше.
У солдат не оказалось ни лопат, ни кирок.
В это время государя увидел Меншиков и радостно побежал к нему навстречу. Апраксин, Брюс, Шереметев, Толстой, Кикин, Гагарин поспешили тоже.
— Государь мой, с приездом! — сказал Меншиков.
— Здравствуй, Алексаша! — ответил царь, целуя любимца и тотчас спросил: — А присыл от Виниуса из Москвы был?
— Нет еще! — ответил Меншиков.
— Значит, боевого припаса…
— Самая малость.
— А лопат, а кирок?
— Тоже.
— А аптекарского снадобья?
— Вовсе нет!
— Добро! Ну, ну, Виниус! — проговорил царь и резко сказал: — Веди-ка меня в дом!
Все кругом стихло, все видели, что царь разгневан. Лицо его дергала судорога, рот кривился, руки конвульсивно сжимались.
— Добро, Виниус! — повторил он, садясь в лодку, и, приехав, прямо прошел с Фатеевым в рабочую комнату.
Фатеев тотчас стал быстро писать под его диктовку в Москву князю Ромодановскому строгий наказ произвести допрос дьяку Виниусу.
Подписав бумагу, царь приказал тотчас послать ее с нарочным и, вызвав Меншикова, спросил его:
— А у тебя что?
Меншиков доложил. У него все слава Богу! Зима была лютая, ну, да миновала. Шведы сидели смирно, людишки не хворали. Народ, что разбежался с голодухи, стал в крепость заглядывать, и он тех не гнал.
— А делал что? — задал вопрос царь.
— Скучал, пил за твое здоровье и по малости, что надо, подправлял, стену всю выправил.
Лицо царя прояснилось.
— Ну, хоть ты утешил. А те, что я посылал, вернулись?
— Один — поручик Матусов, а сержант Пряхов шведами в плен взят, в Ниеншанце!
— Ну? Жаль молодца! А тот? Позови-ка!
Меншиков выбежал.
— Твои приятели, Александр? — спросил царь у Фатеева.
— Так точно.
— Верить-то можно?
— Кто же тебя, государь, обманет!
— Ой, есть и такие. Хоть бы Виниус этот. Ну, ну…
Дверь отворилась, и, отбивая шаги, вошел Матусов и вытянулся.