Они очутились в воздухе. Чуть зависнув, тела спутников рухнули вниз, где их разгоряченную пожаром кожу остудила в миг ледяная вода.
— Что такое? — едва не захлебнувшись, заорал Арбучо. — Мы где?
— В воде, — флегматично ответил Кошчи, без особых усилий удерживаясь на поверхности.
— Это-то понятно, — чуть остыв, пробурчал матрос.
Оглядевшись, он увидел вдалеке четыре судна. Он двух развевался дым. Но если от бригантины исходила легкая дымка, то судно Хенси жадно охватывал черный столб.
— Вот и все, — озадаченно подытожил мокрый Монти.
Представители рыжей команды постепенно теряли свою маскировку и превращались в самих себя, а вот Хозяин каким-то чудом умудрялся не потерять грим, наложенный умелым Монти.
— И это все?! — снова заорал Арбучо. Едва державшаяся на воде ведьма сжалась в комочек и ушла под воду.
Монти вздохнул и за шиворот поднял женщину на поверхность, одновременно послав другу укоризненный взгляд.
— И нечего на меня так смотреть, — буркнул Арбучо. — Она нас чуть не утопила!
— Трудно от простой ведьмы ожидать большего, — равнодушно пробормотал Кошчи. — И то, что сделано, в принципе, уникально…
Женщина расцвела и от счастья снова ушла под воду. Монти скривился, но помог вернуться её на поверхность во второй раз.
— Хотя, — все так же бесстрастно продолжил Хозяин, — я предполагал, что мы окажемся в каком-нибудь укромном уголке одной из трех бригантин… Это было бы более эффективно.
— И менее мокро, — буркнул Монти, в очередной раз доставая ведьмочку. Та решила уже утопиться добровольно — от стыда.
Циоан важно восседал в своей карете. Его немного укачивало, но это все равно лучше, чем трястись верхом, натирая себе все причинные места. К тому же в карете он был скрыт от любопытных глаз. Сначала, он, как заправский герой, решил спасать свою будущую принцессу верхом на породистом жеребце. Но реалии дорог сначала сдули геройский ореол, запылили костюм, а потом и совсем погасили боевой пыл.
Все дело в том, что простой народ в этой стране ума явно недалекого, не знает, на что способны герои. И когда приходилось спрашивать дорогу к замку Хозяина, Циоан всякий раз с пафосом заявлял, что едет убить это чудовище и освободить народ от рабства перед этим чудовищем. Народ впадал в ступор, затем впадал в истерику, потом крутил пальцем у виска и шел дальше по своим делам. Сначала Циоан терпел, снося все на социальные унижения и простую жизнь впроголодь, снижающую умственные способности. Но потом, поразмыслив, решил молчать о цели своего путешествия, а затем вообще прятаться в карете.