— Хорошее происхождение. Ничего не значит, но происхождение хорошее. Не боишься, что я сдам тебя Альфедру? — Эдегор улыбнулся краешком губ, но взгляд остался холодным, оценивающим.
— Можете хоть сейчас казнить, семи смертям не бывать. Альфердр, наверное, оценит столь… великодушный жест.
— Но вместо этого я решил нанять тебя.
Йормунганд замер на мгновение, потом глянул в глаза Эдегору и снова потупил взгляд. Дочерь гримасой выразила неодобрение, усатый остался равнодушен. Судя по всему, только для них предложение Эдегора не стало неожиданностью. Что ж, вот с кем надо дружить, только, Йормунганд опять глянул на Дочерь, не близко.
— Мне стоит скрыть свое имя и происхождение? — спросил Йормунганд тоном ростовщика уточняющим контракт.
— Нет. Мне не нужно одобрение Альфедра в любом случае. Так давай же хотя бы позлим его.
И старик подмигнул. Йормунганд сдержанно улыбнулся.
— Что ж, по крайне мере какое-то время я буду вам служить, — сказал он.
Князь вопросительно изогнул бровь.
— Пока буду вам полезен, — уточнил Йормунганд.
— По рукам.
Йормунганд протянул руку сквозь решетку. Эдегор быстро пожал ее. Человек с усиками отпер камеру и Йормунганд медленно пошел вслед за князем и его немногочисленной свитой. За весь разговор Дочерь так не сказала ни слова, и Йормунганду, глядя на ее неестественно прямую спину, оставалось лишь гадать, зачем она здесь. Неужели его больше не преследуют?
— Я смотритель, — шепнул усатый Йормунганду, — Валонхейм.
— Ты его бастрад? — спросил Йормунганд одними губами.
Валонхейм вздрогнул и бросил на мага быстрый взгляд.
— Каким колдовством ты узнал? Кто тебе сказал? — прошипел он.
— Ты похож на своего отца, чудо-то какое, — ответил Йормунганд.
На их шепот стали обращать внимание, так что до выхода они прошли молча. Возле камеры Бьярне седая старушка замывала следы крови. Йормунганд осторожно переступил через лужу.
Свет ударил Йормунганду в глаза. В камере он быстро потерял ориентацию во времени, так что удивился полудню. Гарриетт ждал его, лузгая тыквенные семечки у каменной оградки. Он низко поклонился князю и кивнул Йормунганду.
Солнце палило так, что Йормунганд покрылся испариной. Синий плащ на плечах стал тяжелым, и его убогость резко контрастировала с убранством остальной свиты князя. Йормунганд попытался незаметно расстегнуть застежку плаща, чтобы скинуть его и понести хотя бы в руках, но застежка заела, а прилагать усилия прилюдно показалось неудобно. Примут за деревенщину, Йормунганд и так чувствовал себя неловко, хоть и продолжал улыбаться.
Гарриетт не переставая выплевывать шелуху от семечек себе под ноги, пошел рядом с Йормунгандом, влившись в немногочисленную процессию. Валонхейм сделал вид, что не заметил Гарриетта.