Сидни кивнула в темноте, слизывая слезы, которые скапливались в уголках губ. Он, разумеется, был прав. Где-то в глубине души она всегда считала, что не заслуживает той жизни, которую он ей дал, не заслуживает быть счастливой.
Воцарилось молчание. Сидни вдруг осознала, что сумка по-прежнему висит у нее на плече, как будто она собралась уходить, а не только что пришла домой.
Генри нарушил тишину:
— Кажется, сейчас самое время рассказать одну историю моего дедушки.
Сидни фыркнула сквозь слезы.
— Я помню, как горевал дед, когда умерла бабушка. Много недель подряд он не вставал с постели. Когда наконец однажды утром он все-таки вышел к завтраку, то оказалось, он так похудел, что стал буквально прозрачным. Он сел за кухонный стол и сказал: «Ничто и никогда уже не будет как прежде, потому что ее больше нет».
Сидни повернулась и взглянула на его темный силуэт.
— Вот откуда я узнал, откуда всегда знал: потерять то, что имеешь, хуже, чем не получить чего-то нового. Мой мир — это ты, Сидни.
Она улыбнулась и почувствовала, как стягивают кожу слезы, стынущие на щеках.
Ее рука соскользнула с подлокотника кресла и повисла в воздухе между ними. И, как будто все это было тщательно срежиссировано, Генри потянулся и взял ее руку в свою.
И каким образом ты узнаёшь, где чье место? — спросил ее Джош, когда в среду после уроков они сидели на ступеньках школы. Он чистил апельсин, и в воздухе висело облачко крохотных душистых капель.
Бэй пожала плечами:
— Просто знаю.
— Значит, если я укажу тебе на какого-нибудь человека — на кого угодно, — ты сможешь сказать мне, где его место? — Джош кивнул на рыжеволосого юнца, который сидел на футляре с тромбоном на тротуаре в ожидании вечернего автобуса. — Тим Браун!
Бэй рассмеялась:
— Нет, так это не работает.
— Тогда как это работает?
— Я не знаю. Это просто появляется у меня в голове. В третьем классе я однажды пришла в гости к моей подруге Кеннеди, и ее мама велела ей сначала разложить выстиранное белье, а уж потом идти играть. Пока Кеннеди препиралась с мамой, я просто взяла полотенца и отнесла на второй этаж, в шкаф. Я знала, что их место там. В общем, из гостей меня тогда очень быстро попросили, — сухо сказала Бэй. — С людьми я иногда знаю, где они должны находиться или с кем. Иногда у меня в голове возникает очень отчетливая картинка. К примеру, место Дакоты Олсен — в Принстоне. Хлоп! — и я это знаю. — Бэй щелкнула пальцами. — А с Тимом Брауном я ничего такого не вижу. Проще сказать, где какому-то человеку не место, потому что это вызывает такое тревожное ощущение, как бывает, когда теряешь равновесие и вот-вот упадешь.