И что личность эта — одна из Уэверли.
Энн Эйнсли мыла посуду после завтрака (ее брат решительно отвергал возможность мыть его тонкий фарфор в посудомоечной машине), когда ей показалось, что где-то что-то горит. Она оторвалась от тарелок и повернула голову, проверяя, выключила ли духовку. Перед тем как мыть посуду, она слегка приоткрыла окно над раковиной, чтобы проветрить после приготовления завтрака. Энн потянула носом: запах гари шел с улицы.
Она оставила недомытую посуду и открыла дверь кухни.
На ходу вытирая мокрые руки о джинсы, она принялась оглядываться по сторонам, пока не увидела, что из ее тайного закутка идет дым. Неужели загорелся тепловой насос? Замечательно, подумала Энн. Теперь она лишится единственного места, где может без помех посидеть на свежем воздухе.
Но когда она подбежала ближе, то поняла, что дым поднимается от земли, где на большой металлической крышке от мусорного бачка горели какие-то бумаги. В кресле в ее потайном закутке сидел Расселл Залер и бросал в огонь одну бумагу за другой, глядя, как они горят.
Когда она опустилась в другое кресло напротив него, он никак не отреагировал на ее появление.
Она наблюдала за тем, как он жжет вырезку журнальной статьи про Клер Уэверли и ее леденцовый бизнес. Затем копии налоговой отчетности Клер. У Энн прямо-таки чесались руки заглянуть в них. Следом в огонь полетели копии свидетельств о смерти неких Барби Пьедпойнт и Инглера Уайтмана.
Под конец он бросил поверх общей кучи две совершенно одинаковые фотокарточки (хотя Энн помнила, что в чемодане у него их было три), но в самый последний момент неожиданно передумал и выхватил одну из огня. Быстро помахал ею в воздухе, чтобы потушить, потом сунул во внутренний карман пиджака; еще какое-то время сквозь петли пробивались тонкие струйки дыма.
За завтраком, вопреки своему обыкновению, Расселл в этот раз засиживаться не стал. Для пожилого человека столь худощавой комплекции он способен был съесть поразительную прорву еды. Но сегодня утром он, похоже, куда-то спешил, потому что выпил всего одну чашку кофе и съел несколько ломтиков бекона, после чего исчез. Поскольку сегодня он должен был съезжать, Энн поначалу решила, что он уехал, не сказав ей ни слова на прощание. Она даже заглянула к нему в номер, чтобы убедиться в этом.
Но его чемодан был все еще на месте, и она испытала безотчетное облегчение.
— Что это было? — спросила Энн, когда огонь потух.
— Так, один ритуал, — отозвался Расселл, все так же глядя на дотлевающую горку пепла. — Подчищаю концы перед отъездом.