Он внимательно посмотрел на листовку, вглядываясь в старую фотографию, как будто в телескоп, направленный в прошлое.
— Можете оставить ее себе, если хотите. Но исключительно с условием, что будете вспоминать меня добрым словом. Таких в этом мире совсем немного.
— В это сложно поверить. Кто способен вас забыть?
Он насмешливо улыбнулся:
— О, вспоминают-то меня многие. Только отнюдь не добрым словом.
Энн сунула листовку ему обратно:
— Я не буду оставлять ее себе. Я еду с вами. Ждите меня у входа в гостиницу в пять часов вечера, после чая. К тому времени все новые гости будут уже зарегистрированы. Мой брат поймет, что я уехала, только утром.
С этими словами она удалилась, чувствуя, как трепещут ее натянутые нервы и внутри все подрагивает от радостного возбуждения, несмотря на то что Расселл печально произнес ей вслед:
— Приятно было познакомиться с вами, Энн.
— Ключи от номера нужно отдать до одиннадцати, мистер Залер, — сообщил ему Эндрю Эйнсли, сидевший за стойкой регистрации, точно большой ленивый часовой.
— Спасибо. Я помню. Сейчас спущусь, — ответил Расселл, поднимаясь на второй этаж после того, как убедился, что пепел досье на Лорелею Уэверли остыл.
Он вошел в свой номер и закрыл за собой дверь. Шторы он оставил раздвинутыми, и его постель была залита теплым светом осеннего солнца, окружавшим ее золотистым ореолом. Ему очень хотелось растянуться на постели и понежиться напоследок на мягком матрасе.
Но он не стал этого делать. Присел на край кровати и принялся ждать, когда еще кто-нибудь из отъезжающих гостей пойдет сдавать ключи. Тогда он прокрадется у них за спиной, пока Эндрю Эйнсли будет занят.
Он вытащил из кармана фотографию, сам не до конца понимая, почему в последнюю минуту выхватил ее из огня. Чего-чего, а напоминаний о собственных неудачах он не любил.
Обычно он неплохо разбирался в людях и был практически уверен, что Клер не станет никому рассказывать о его визите и не подумает обратиться к родным за поддержкой. Из всего того, что он про нее узнал, складывался образ человека скрытного и замкнутого, которому нравился окружающий его ореол таинственности. Она была не из тех, кто стал бы рисковать оказаться в глазах окружающих ничем не примечательной личностью.
Очевидно, он ошибся на ее счет.
И потом, был же еще тот момент, когда она наклонилась к нему и сказала: «Попробуйте кусочек. Что, страшно?» Она тогда так явственно напомнила ему Лорелею, что от испуга у него мороз продрал по коже.
Этого он от нее тоже не ожидал.
Но во всем остальном, во всех прочих мелочах, он никак не мог ошибиться. Все должно было пройти без сучка без задоринки. За прошедшие несколько десятилетий он без счета часов провел в библиотеках, когда ему некуда больше было пойти в городках, куда его заносило. Он очаровывал библиотекарш, которые помогали ему искать нужную информацию. Благодаря его кочевому прошлому образовалось столько тоненьких ниточек, связывающих его с таким числом людей, что, будь они видимыми, жизнь Расселла превратилась бы в карту, всю испещренную перетяжками. Он коллекционировал чужие секреты и хранил фотографии, находясь в вечном поиске материалов для досье на всех, с кем когда-либо сводила его судьба. Так и рождались истории. Углы зрения.