Она не стыдилась старого фермерского дома. Дело было не совсем в этом. Просто она видела дом Джоша и ненавидела себя за пусть даже мимолетное желание оправдаться по поводу того, где она живет.
Он затормозил перед маленьким белым двухэтажным домом. На крыльце горел фонарь. Горел свет и в окне гостиной.
Бэй не спешила вылезать. Она сидела на своем месте и ждала, думая, что он что-нибудь скажет. Ее родители всегда так делали, когда откуда-нибудь возвращались. Они подъезжали к дому, но после этого еще какое-то время сидели в машине — заглушив двигатель и открыв окна летом, оставив двигатель заведенным и включив печку зимой — и говорили, говорили, как будто нахождение в машине в ночное время каким-то образом настраивало на еще один разговор, на еще один поцелуй напоследок, прежде чем выходить.
Так бывает на свиданиях, поняла она вдруг.
А у них было не свидание.
Джош сидел, глядя прямо перед собой.
Без единого слова Бэй выбралась из машины и на негнущихся ногах двинулась к дому, твердя себе, чтобы не смела оглядываться.
— У меня не укладывается в голове, что я пропустил ее первую дискотеку, — сокрушался Генри за несколько часов до этого, после того как Сидни приехала домой, высадив Бэй с Фином перед спортзалом.
Сидни пыталась дозвониться до него, но он был занят и не услышал звонка.
Она вплыла в дом в облаке парфюмерных ароматов, раскрасневшаяся от радости за дочь, в общественной жизни которой произошел такой неожиданный поворот. По пути домой она заехала в китайский ресторанчик за едой и теперь принялась выставлять на стол картонные коробки. Генри, который только что вышел из душа, остановился рядом, энергично вытирая влажные волосы бело-розовым полотенцем. Бело-розовым. Сидни утверждала, что они с Бэй медленно, но верно превращали этот дом в девичье царство. Он, впрочем, не возражал.
«Без женщины дом не дом», — частенько повторял его дед.
— Я приберегал эту речь до того момента, когда Бэй начнет ходить на свидания. Кое-что даже записал, чтобы не забыть, — пробурчал Генри из-под полотенца. — Серьезно, кажется, эти заметки где-то у меня в офисе.
Сидни рассмеялась, как будто это признание ее тронуло.
— Пожалуй, завтра с утра я первым делом отправлю ее к тебе, чтобы ты мог прочитать ей лекцию про то, какие мальчишки ужасные и что всем им нужно только одно.
Повесив полотенце на шею, Генри уселся за стол, а Сидни тем временем выставила тарелки. Прежде чем сесть напротив него, она легонько коснулась его щеки.
Генри впервые увидел Сидни на игровой площадке в школе. Бывают люди, которые появляются в твоей жизни и бесповоротно ее изменяют. В жизни Генри таким человеком стала Сидни. Он полюбил ее в тот же миг, как увидел. В начальной школе он был ее лучшим другом. Но по мере того как они становились старше, она начала от него отдаляться. Потом Хантер-Джон Мэттисон тоже влюбился в нее, только у него, в отличие от Генри, хватило мужества признаться ей в этом. Пути Генри и Сидни разошлись в старших классах, а потом он потерял ее, казалось насовсем, когда в восемнадцать лет она уехала из Бэскома. Он не думал, что когда-нибудь увидит ее снова. В ту пору еще жив был его дед, хотя уже и сильно сдал после инсульта. Он задался целью устроить жизнь внука, желая видеть того остепенившимся и женатым. Но все было зря. Когда Сидни вернулась, у Генри возникло ощущение, что он бегает по кругу, поджигая деревья, чтобы вокруг не осталось ничего, кроме выжженной земли. Но Сидни появилась перед ним, и он перестал бегать по кругу и устремился к ней, будто в ласковое поле, с которого веет свежестью.