— Хочешь, я останусь у тебя?
— Уйди, пока не схлопотала.
— Глупый, я же тебе добра желаю. Она нe договорила. В коридоре зазвенел голос Лидии. Хангаев ждал, что Рита сейчас же отодвинется или встанет, или хотя бы уберет руку с его плеча, ждал, но она продолжала сидеть рядом, почти касаясь его грудью. Она улыбалась и заглядывала Хангаеву в глаза. Тогда он вскочил сам. И вовремя: Лидия стояла в дверях, раскрасневшаяся, с растрепанными волосами. Отсутствие Бориса ее расстроило. Она передала магнитофон через стол, едва не уронив его, расслабленно села на кровать и закрыла глаза. Хангаев долго крутил пленку, пока не подобрал нужную мелодию. Но Лидия танцевать не захотела. Сказала, что танго повредит ее здоровью. Хангаева пригласила Рита. Пришлось идти с ней. И сразу же Лидия живо поднялась и стала танцевать одна, сама с собой.
Когда Борис вернулся, снова начались грузинские тосты: «…не за те рога, из которых мы пьем вино, и не за те, что украшают наши жилища, а за те, что украшают головы наших врагов», — говорил Борис, коверкая слова. Теперь после каждого тоста выходили размяться. Лидия продолжала капризничать: то ей надо было танцевать с Борисом, то с Ритой.
Через час за магнитофоном пришел хозяин. Его начали упрашивать, Рита принялась угощать, а Лидия положила руки ему на плечи и велела переставить пленку. Они танцевали, а Хангаев смотрел на них и подливал в свой фужер. Кончилось танго, и началось другое. Если после танца с Борисом Лидия всегда возвращалась к Хангаеву, то теперь она даже не оглядывалась на него, словно пришла не к нему. Они бы танцевали бесконечно, если бы Рита не вызвала парня в коридор. Магнитофон остался в комнате.
— Боб, а ты не боишься, что он Риту заклеит, — поддразнила Лидия.
— Это ее дело.
— Нет, твое. Все вы мужики…
— Сами не лучше, правда, Ганс Моисеевич?
Хангаев не ответил.
— Я ведь не такая, Ганс Моисеевич? Ну скажи?
— Да, — прошептал он.
— Что да? Такая или нет?
— Нет, — сказал он еще тише.
— Слышал, Боб! А если ты тряпка, то попроси меня. Я ее живо приведу.
— А сама останешься, — хохотнул Боб.
— Скотина, — крикнула Лидия и выскочила в коридор.
В комнате стало тихо. Подруги долго не возвращались. Боб предложил выпить. Хангаеву показалось, что парень переживает из-за Риты, и он попробовал его успокоить:
— А ну их всех, — отмахнулся Боб.
— Ритка хорошая, она добрая.
Боб засмеялся.
Потом в коридоре застучали каблучки.
— Наши идут, — обрадовался Хангаев.
— Я же тебе говорил, что никуда они не денутся.
— Это я тебе говорил.
* * *
— Слушай, Ганс, это правда, что у якутов есть такой закон, по которому хозяин укладывает гостя спать со своей женой? — спросил Борис, когда все уселись за стол.