– Не будем об этом сейчас, – сказала она.
Мы заговорили на другую тему. Танцевали. Когда вечеринка закончилась, мы оказались в рассветном сумраке на улице, смущенные тем, что ночь прошла и надо как-то обняться и расстаться.
Я все еще сижу за столом. Майя зовет меня из спальни. За окном садящееся солнце превратило крыши вилл в силуэты. Майя опять окликает меня, и я иду в спальню.
Она лежит на кровати, платье сняла. В моей голове не умещается, как человек может быть до такой степени обнажен. Она лежит, разведя ноги. Поворачивается ко мне, и я замечаю тревогу в ее взгляде, когда он встречается с последним закатным лучом.
10
Я закрываю дверь и еще долго стою, прислонившись лбом к косяку. Слабеющий звук ее шагов, хлопок входной двери. Квартира с ее уходом опустела. В гостиной запах ацетона, которым она снимала лак с ногтей.
Ей нужно навестить маму. Впервые за последние три дня я остаюсь в одиночестве. Из раза в раз все происходит по одному и тому же сценарию. Наступает такой момент, это случается каждый месяц, когда мы берем отгулы и проводим три дня вместе. Прикосновения и объятия, она шепчет слова, которые никогда прежде не шептала, шепчет их, чтобы я окончательно потерял голову, но они больше не кажутся мне трогательными, теперь они вызывают у меня неприязнь.
Когда я говорю ей, что устал, она отвечает, что иначе никак, мне это отлично известно, это необходимо, нужно, чтобы все успело случиться за эти три дня. По ночам в мой сон вторгаются ее руки, губы, разведенные ноги.
Я прислушиваюсь к звукам на лестнице, пока не убеждаюсь, что она на самом деле ушла. Прохожу через гостиную, открываю стеклянную дверь в сад и стою в ее проеме. Аромат раннего утра. На верандах других домов завтракают семьи, доносятся голоса радиоведущих, где-то глухо стучит о фарфор нож, отрезающий масло, заводится машина, хлопают крыльями перепархивающие в кустах птахи.
Николо застыл у ограды, рядом с клумбами вытянутой формы. Насекомые гудят над кустарником, в тени вишни покоится коляска с малышом, занавешенная тканью. Юлия сидит в саду за столиком и читает, у нее в руке чашка, плавно описывающая круги над газетой, заголовки из которой она зачитывает Николо вслух.
Я иду на кухню и набираю воду в чайник. Пока вода закипает, я отправляю в рот несколько миндальных орешков из зеленой вазочки на кухонном столе. Пережевываю их медленно, с отсутствующим видом, думая о том, что вот я стою тут и жду, хотя существует такая вещь, как выбор, и я мог выбрать что-то другое, а выбрал это. Вот так стоять. Выбрал орешки в вазочке, воду, которая скоро закипит.