Она начинает подниматься по лестнице, я иду за ней, держусь за перила, ступени издают скрип. Не так легко взбираться по этой лестнице. Эта мысль посещала меня всякий раз, когда мы приходили сюда. Ощущение тяжести подъема, как это часто бывает со старыми лестницами. Тело никак не нащупает равновесие, когда поднимаешься по таким ступеням, и нужно дополнительное усилие, чтобы не опрокинуться назад. А может, все дело в велюровой дорожке, крепящейся к ступеням медными пластинками. Есть в велюре на лестницах какая-то подчеркнутая расточительность – касаться его ботинками, подошвы которых только что месили грязь улицы.
На втором этаже Майя нажимает на маленькую костяную кнопку звонка у двери клиники. Где-то в глубине помещения звенит колокольчик. Проходит довольно много времени, прежде чем нам открывает медсестра. Это высокая блондинка, говорит, что рада снова приветствовать нас в клинике. Она нас помнит. С сердечной улыбкой касается руки Майи.
– Идемте со мной.
Мы идем за медсестрой по коридору. На стенах висят фотографии детей и детские рисунки. Дома, деревья, сады, принцессы, истребители, танки. Рисунки прислали родители. На многих из них в углу написано: «Спасибо!» Медсестра открывает дверь в приемную.
– Вы можете подождать здесь. Я вернусь за вами, когда мы будем готовы. Это не займет много времени, – говорит она.
В приемной сидят три парочки, одна нашего возраста, две других немного постарше. Держатся за руки, пальцы переплетены, не перестают облизывать пересохшие губы, улыбаются, но поспешно и не глазами. Доски пола потрескивают под ногами, когда мы заходим. Четырехметровые потолки, оштукатуренные стены, облицованные почти до верха деревом, четыре оконных секции выходят на бульвар. Было время, когда у кого-то тут была гостиная или, вполне возможно, комната, в которой мужчины собирались поиграть в карты или в бильярд. Вся мебель новая, фирмы «Керхольм», резко контрастирует с затхлостью прочей обстановки.
Одна из женщин что-то шепчет мужу про парковочный талон, про пальто на заднем сиденье. Все остальное время никто не произносит ни звука. У стены стоит столик с несколькими термосами, стаканами, пакетиками сахара и водой в кувшине.
– Хочешь чая или кофе? – спрашиваю я.
Майя качает головой, не отрываясь от журнала. Я подхожу к столику, наливаю себе воды и возвращаюсь на свое место. Пить не хочется. Половицы паркета издают такой скрип, что остальные поднимают на меня глаза, и мы обмениваемся понимающими улыбками, как будто скрип пола нас как-то объединяет – мы все пришли сюда, пришли с одной и той же проблемой. Я сажусь рядом с Майей. Беру со столика журнал, открываю его и листаю, просматривая только заголовки. Пью воду. Когда ставлю стакан на столик, его донышко стучит о стеклянную столешницу.