– Она очень устала, – объясняю я.
– Мне так хочется поговорить с ней, буквально несколько секунд.
– Я ее спрошу.
Протягиваю телефон Майе. Она колеблется, потом берет трубку.
– Мама, – говорит она.
Я выхожу из палаты и спускаюсь на этаж ниже, к детям.
Когда я возвращаюсь в палату ближе к полуночи, Майя не спит.
– Как они?
– Медсестры считают, что состояние стабильное.
– Я так хочу на них взглянуть.
Я показываю ей фотографии, которые я снял на мобильный. Она прикасается к экранчику, гладит изображения малышей пальцами.
– Я долго сидел рядом с инкубаторами, – говорю я. – Просовывал руку в отверстие и обнимал их.
Майя продолжает гладить экранчик.
– Ты увидишь их завтра, – говорю я.
– Да.
– Я купил бутылку вина.
– Вот как.
Я поднимаю с пола пакет, достаю вино и открываю его.
– Не знаю, можно ли тебе сейчас алкоголь.
Она слегка приподнимает плечо.
– Выпьешь бокальчик?
– Да.
Я наливаю вино в два пластиковых стаканчика. Аромат с кислинкой, пахнет сливами, сельским пейзажем и темнотой. Я протягиваю Майе стаканчик, осторожно чокаюсь с ней. Странное чувство – чокаться пластмассовыми стаканами.
– За них, за их рождение, – говорю я.
– Да.
Она не пьет. Стаканчик стоит на одеяле, она держит его в пальцах.
– Чего-нибудь хочешь?
– Не сейчас.
Я забираю у нее вино и ставлю стаканчик на столик у нее в изголовье.
– Мне так хочется к ним вниз.
– Мы пойдем туда завтра с утра.
Она снова включает экран телефона.
– Хочешь, я выключу свет? – спрашиваю я.
– Не нужно.
– Я выключу, чтобы ты могла уснуть.
– Не нужно.
Я иду к двери и выключаю верхний свет, но все равно наступившую темноту нельзя назвать полной. Сажусь у окна. Метрах в ста виднеется западный флигель больницы. Он перечеркнут линиями этажей, окна погрузились в задумчивость между пластами бетона. За стеклами окон – люди. Пациенты в кроватях, спящие, читающие, беседующие с пришедшими их навестить, пожилые люди у кроватей супругов. Офисы с персоналом. Врачи, входящие в палаты, задергивающиеся шторы и ширмы, медсестры, забирающие судна. Так много случайных эпизодов из жизни, столько движения, одиночества, света и преображения. Экран мобильного гаснет в руке Майи, она включает его снова, чтобы пролистать фотографии, она делает это каждый раз, как экран гаснет.
Я пью вино. Мой силуэт, отраженный в оконном стекле, подносит к губам пластиковый стаканчик.
24
Наверное, все дело в прикосновении воды. В тепле, которое я ощущаю. Или в маскирующем звуки шуме струй, падающих на плитку пола. До этого я не плакал, слезы были во мне, но глубоко, прятались где-то в моем теле, и только теперь меня начинают душить приступы рыданий. Закрываю глаза ладонями и вижу, как они лежат в своих инкубаторах, окруженные одиночеством. Беспомощные. Они нуждаются в дополнительном присмотре и уходе, нуждаются в защите. Я сползаю по стене на пол и лежу, скорчившись, под струями воды, пока рыдания исторгаются из меня, малыши все время стоят у меня перед глазами, их крохотные ручонки, живость этих ручек, жажда жизни, которую я в них замечаю.