— …de connard d’enculé de ta mere![154]
Когда Янн ушел за полотенцами, Лотар спросил:
— Почему ты меня бросила?
— Ты прямо сейчас хочешь это обсудить, Лотар?
— Я только хочу тебя понять!
Янн вернулся и направил обогреватель на Клодин.
— Жанреми! — позвала Марианна. — Где Грета?
— Она… у себя в номере. С рыбаком. Симоном.
— Он мне не нужен, приведи Грету. В доме есть еще хоть одна женщина?
— Кто-то остался после праздника и… Mon Dieu![155]
Между половых губ Клодин показалась головка ребенка. Жанреми поспешно отвернулся к раковине, и его вырвало.
— Ta gueule![156] — завопила Клодин.
— Не тужься! — громко приказала Марианна. — Пыхти! Жанреми, Грета!
Она запыхтела, чтобы показать Клодин, что от нее требуется, села на вторую кастрюлю, подложила несколько полотенец под бедра роженицы и осторожно взялась рукой за выступающую головку, чтобы поддерживать и направлять ее. Клодин уперлась ногами в плечи Марианны, оставив грязные следы у нее на коже.
Жанреми, пошатываясь, выбежал из кухни.
— Что я сделал не так, Марианна?
— Лотар! Все и ничего! Ты такой, какой ты есть, я такая, какая я есть, мы не подходим друг другу, и это все.
— Не подходим! Что ты говоришь!
Клодин закричала и стала тужиться, но ребенок не хотел выходить дальше.
Руки Марианны вспомнили, что делается в таких случаях, ее сознание в этом даже не участвовало. Она немного пригнула головку ребенка обеими руками, пока не показалось плечо. Казалось, промежность разорвалась, она на мгновение подняла глаза: Лотар страдальчески зажмурился, Янн держал в руке рюмку коньяка и со странно отрешенным выражением лица смотрел на нее, — и наконец перевела глаза на маленькое тельце, полностью выскользнувшее наружу.
Она поддержала младенца под грудку, чтобы он не повис в воздухе головкой вниз. Остаток околоплодных вод шумно излился на пол.
— Янн, сними рубашку, — спокойно сказала Марианна.
— Виктор! — вскрикнула Клодин, и еще раз: — Виктор!
Она в изнеможении откинулась на стол. Все ее мышцы расслабились.
И вот наконец Марианна держала в руках младенца. Она бросила взгляд на часы: пять минут шестого. Ребенок был весь в крови, скользкий, в липких желтых экскрементах. Она осторожно, едва прикасаясь, отерла его стерильными полотенцами и взяла у Янна верхнюю рубаху, сохранившую тепло его тела, чтобы завернуть в нее новорожденного.
— Это jeune fille, девочка, — прошептала она на ухо Клодин. Та тяжело привалилась к Лотару.
— Ребенок не закричал, — пробормотал Янн.
Марианна погладила девочку по спинке, потерла ей ступни. Ничего. Ни звука.
«Ну, давай же, давай! Закричи!»