— Моё дело предупредить. Выметайтесь, олухи. Топайте к Михельсону, он вас определит на постой и довольствие.
Неделю, семь дней, возничие на «Конике» ежедневно мотались за околицей, практически не участвуя в жизни станции, и Богдан с дуру понадеялся на то, что пронесёт, но на восьмые сутки у Мухина взыграло ретивое и командировочная парочка нарвалась на праведный гнев женской половины коллектива.
В знаменательный день, отмеченный неудачной шуткой и неожиданными последствиями для самих шутников, Богдан провёл на кольце, инспектируя установку генераторов силового поля на собранной части конструкции. Чтобы многокилометровую махину не свернуло подобно петле Лиссажу, монтировались так называемые элементы или «спицы», связывали обод в единый каркас. Одна радость, обычно тоннельные кольца располагаются вдали от планет и не надо забивать голову установкой двигателей коррекции и ориентацией конструкции.
Вернулся Северов перед самым отбоем и был поражён царящей на станции тишиной. Слишком, нарочито подозрительной тишиной. Обычно в это время народ шастает из угла в угол, спеша завершить недоделанные за день дела, а тут тихо. Все забились по углам и не отсвечивают. Прямо образцовая станция и примерный персонал на радость начальства. Так не бывает. Хмыкнув, Богдан прошёл в кабинет и активировал на сенсорной панели режим просмотра событий.
— Марья, — поймав взглядом микроскопический глазок камеры, Северов обратился к ИИ, — ты мне ничего не хочешь рассказать?
— Добрый вечер, Богдан Михайлович! — учтиво отозвалась Марья. — За прошедший период никаких чрезвычайных происшествий не зафиксировано.
Спрятав лицо в ладонях, Северов невесело усмехнулся. Дожил, его уже ИИ станции пытается надуть:
— Маша, я чувствую, когда мне врут. Люди или машины, без разницы. Не уподобляйся некоторым несознательным личностям и не заставляй меня вводить шифр протокола на доступ к архивным файлам. Так как?
Из динамика послышался тяжёлый вздох:
— Я их предупреждала…
— Маша, не тяни резину. Я ещё жду рассказа и кино, но терпение уже на исходе.
Богдан как в воду глядел. Мухин, успевший за несколько дней пребывания на станции заработать кличку «Мушка», не усидел на попе ровно. Душа поэта требовала выхода из узких рамок закрытого помещения. И эта недобитая дрозофила не придумала ничего лучше, чем состряпать голограмму высокого разрешения, у которой невозможно разглядеть мерцание. К делу шутник подошёл с творческим подходом. Арендовав у связистов на час голографический терминал, он приделал актрискам из одного фильма очень фривольного содержания лица станционных красавиц, которых успел снять на камеру перед утренней планёркой, поработал над анимацией с томными, сексуальными улыбками и зазывающей стрельбой глазок. В общем, вложил в объёмную картинку душу и талант. Его бы энергию, да в мирное русло.