Экраон уже давно не выглядел как живой человек, а вместо нормального лица у него было лишь некое его подобие. Губы давно исчезли, и теперь ничем неприкрытые белые зубы хищно скалились. Когда-то белая кожа от времени состарилась, иссушилась и сменила окраску на глубокий темно-серый цвет. Нос также давно исчез и теперь на его месте зиял провал, подобный тому, что можно было встретить на черепе призванных мертвецов. Лишь неудержимый разум, плескавшийся в синих глазах, давал намеки на то, что перед Ивирионом стоит не очередной результат экспериментов, призванный к не-жизни, а вполне живое существо, которое обладает разумом. Хотя живое, можно было сказать с большой натяжкой.
— Все настолько плохо?
Ивирион слегка улыбнулся:
— Лучше, чем я ожидал.
— А ожидал ты увидеть…
— Голый череп, — усмехнулся Ивирион. — Я думал, у тебя уже давно не осталось ничего похожего на лицо.
— Думаю, что до этого недалеко. Я слишком долго существую. Удивлен, что эта плоть вообще еще остается на моих костях.
— Ладно. Уходим отсюда, пока и эти не восстали, — Ивирион бросил взгляд на гору костей под своими ногами.
Экраон коротко кивнул и бросился вперед, подавая пример своему собрату. Ивирион бережно прижал к груди свою ношу и зашагал за некромантом след в след.
Они уже добрались до своих скакунов, когда их нагнал шум за спиной. Некроманты обернулись.
— Да вы издеваетесь, — пробормотал Ивирион.
Солдаты, что преследовали их на лошадях, теперь бегом устремились к некромантам. Из четырех десятков осталось лишь восемь. Израненные, уставшие, в головы до ног покрытые кровью и грязью, они с руганью преследовали некромантов, изредка наклоняясь, чтобы отбить очередную конечность, что тянулась к ним из-под земли.
Экраон шагнул по направлению к новым врагам:
— Уходи отсюда, — прохрипел он.
— Что?
— Я сказал, беги отсюда!
— Я не брошу тебя здесь! Если не они доберутся до тебя, то мертвецы точно займутся тобой.
— Не будь идиотом. Я справлюсь с десятком израненных человечишек. Если этим ничтожествам так хочется сразиться с нами, значит быть посему!
Ивирион все еще стоял на месте, когда Экраон зашагал к пробивающимся к нему врагам:
— Я приду к тебе во дворец, как только смогу!
Экраон бросился на врагов, размахивая своими сияющими когтями:
— Во имя Смерти!
Если есть тот, кого ты хочешь и можешь защитить, то ты не зря живешь.
Неизвестный.
Экраон не дышал уже большую часть своей жизни. Кровь не бежала по его венам, сердце не билось, легкие не раскрывались, желудок не требовал пищи. Он не жил, но существовал. Он ходил, но едва ли осознавал это. Его разум был свободен от оков жизни, но заперт в тюрьме своего тела.