Выбрав на берегу пруда подходящее место между двумя крупными валунами, защищавшими от северных ветров, беглецы принесли туда старое сухое дерево, найденное неподалёку. Здесь они уже не опасались, что дым могут заметить стражники каторги. Едва ли это было возможно в таком тумане, да ещё и среди клубов пара, поднимавшегося от тёплого пруда.
Эдуард попытался вспомнить способы добывания огня, что когда-то показывал ему отец. Он принялся мастерить деревянную конструкцию, которая помогла бы им поджечь сухую траву, но Ярви остановил его.
— Какого лешего ты творишь? — усмехнулся вор.
— Ну… — смутился Эдуард, — огонь…
— Смотри и смекай.
Скомкав небольшой пучок жёлтой травы в шар, Ярви взялся за те самые найденные камни. Недолго думая он принялся колотить их то друг об друга, то о браслет каторжных оков. Наконец из-под камней в траву посыпались оранжевые искры. Очень скоро они превратились в небольшой костёр.
Эдуард протянул к огню закоченевшие пальцы, жадно наслаждаясь его теплом.
Замёрзшие лохмотья стремительно оттаивали, испуская клубы пара, однако это было не всё. Вместе с древесиной пламя испепеляло уныние, страх, сомнения. Древний спутник человека словно вдыхал в Эдуарда новую жизнь.
Рядом с ним, устроившись на охапке сухой травы, Ярви принялся что-то мастерить. Оторвав несколько лоскутов от набедренной повязки, он старательно переплетал жёлтые стебли. В его жилистых руках, как по волшебству, начали появляться грубые соломенные сандалии.
— Ноги себе отморозим к Солисовой матери, — бурчал он, вплетая в подошвы всё новые и новые ростки.
Эдуард не без удивления наблюдал за стремительным рождением этой нищенской обуви. Ловкость рук Трёхпалого поражала.
— Где ты этому научился? — спросил Эдуард.
— Это только у вас, лордов, всегда есть любое платье или башмаки на выбор, — злобно огрызнулся вор. — Бедному человеку выбирать не приходится. Когда в кармане пусто так же, как в брюхе, начинаешь смотреть на вещи по-новому.
Эдуард опустил глаза. Конечно, лорды были разными, но в целом Трёхпалый был прав. В его памяти всплыли картины из жизни крестьян Простора, работающих в поле. Сколько их ходило в подобной обуви, сделанной из плетёной соломы или коры? В то время как на его собственных ногах всегда были удобные кожаные сапоги, отороченные мехом.
— Да не страдай ты так, лордёныш, — усмехнулся татуированный разбойник. — В конце концов, теперь ты один из нас.
Закончив первую пару, Ярви протянул её Эдуарду.
— Добро пожаловать.
Конечно, обувью рукодельные сандалии можно было назвать лишь с большой натяжкой, но это всё равно было лучше, чем ничего. Во всяком случае, теперь им не придётся топать по смёрзшимся камням босиком.