А Риггс поручился за меня, что лишь усугубляло положение. Я мог потерять обе работы.
Я указал на инструменты:
— Все осталось на месте, можете проверить. Я просто запер двери и…
— Откуда у вас эта музыка?
— Я не могу потерять эту работу. — Я почесал в затылке. — Поэтому, если бы вы просто забыли…
— Где вы научились так играть?
Я нервно потер ладони.
— Послушайте, мисс, э-ээ…
Она протянула руку:
— Делия. Я буду выступать здесь завтра вечером, — она взглянула на часы, — или сегодня вечером.
Наш разговор ходил кругами: один сменял другой.
— Мне кажется, мы говорим о разных вещах.
Она указала себе за спину.
— Все двери были заперты, поэтому охранники пропустили меня.
Все ясно. Скоро меня вытолкают отсюда взашей.
— Это ваше право.
— Не беспокойтесь, ваш секрет останется со мной. При условии… — Она встала напротив меня и жестом попросила взять гитару. — Пожалуйста, — Она улыбнулась, сошла со сцены, уселась в переднем ряду и подтянула колени к груди. — Сыграйте это еще раз. Как будто в последний раз.
— Вы не сердитесь, что я играл на вашем «Макферсоне»?
Она отмахнулась.
— Мой продюсер дал мне эту гитару. Сказал, что она хорошо подходит к моему голосу.
Я взял гитару.
— Очень милый продюсер.
— Почему вы так говорите?
— Эта гитара стоит десять тысяч долларов.
— Он может себе это позволить.
— Как долго вы находитесь здесь?
— Уже довольно долго.
Я опустился на табурет и сложил руки на коленях.
— Не могли бы мы оба пойти домой и забыть об этом? Я провожу вас до…
Она покачала головой:
— Не могу заснуть. — Она плотнее обхватила руками колени и поежилась, словно от холодного ветра, которого я не чувствовал. Она выглядела крайне усталой — душой и телом.
— То есть мне нужно один раз исполнить эту песню, а потом мы разойдемся и забудем о том, что когда-либо встречались?
Она улыбнулась. Я тихо провел пальцами по струнам.
— Это не ответ.
— Мы можем разойтись по домам, но сомневаюсь, что я забуду.
— Почему вы так говорите?
Она опустила подбородок на колени.
— За последние полгода я прослушала сотни пробных записей. Может, даже больше. Но ни одна из них не тронула меня так глубоко, как ваша песня.
Я приглушил струны.
— Можно задать вопрос?
— Конечно.
Я окинул взглядом гламурные плакаты на стенах, фотографии, обработанные фотошопом. Особенно меня поразил один снимок, где неведомый фанат у ее ног откидывал со лба ее блестящие волосы.
— Это она будет слушать или вы?
Делия глубоко вздохнула и сгорбилась.
— Я буду слушать, как я слушаю.
В дав часа ночи в «Раймане» между нами не было ничего, кроме воздуха, поэтому я возвысил голос и спел для аудитории, состоявшей из одного человека, предлагая свою песню всему миру, лежавшему передо мной, и стенам зала, где встретились две сломленные души.