— Мой голос уже давно никому не приносил денег.
Я засунул деньги в карман ее куртки. Она стояла со скрещенными на груди руками, высматривая транспорт, идущий на юг. Какое-то время мы оба молчали.
— Я хорошо повеселилась вчера, — наконец сказала она. — Или когда это там было, когда мы играли. Кажется, будто вчера.
— Я тоже.
Она посмотрела на горы.
— Я уже долго не чувствовала себя такой отдохнувшей.
Мой взгляд остановился на вершинах хребта Колледжиэйтс. Потом я посмотрел на часы, оставалось еще несколько минут.
— Горы имеют такое свойство.
Я много раз репетировал эту речь. Теперь, когда представился случай, я не мог подобрать вступление. Я хотел, чтобы Делия знала правду. Хотел исправить нашу историю. Но мне нужно было остановиться в шаге от полной правды. Ложная надежда еще хуже, чем ложная история.
Мой голос упал до хриплого шепота.
— Помнишь, когда мы только познакомились, я рассказал тебе, как моя мама подарила отцу гитару после того, как они поженились?
— Да.
— Я рассказал тебе, как вырос, играя на этой гитаре, а когда я уехал, то украл ее у отца.
Она кивнула.
— А помнишь, когда я приехал в Нэшвилл, то кто-то украл ее у меня?
Еще один кивок.
— Ты помнишь имя этой гитары?
Она порылась в памяти.
— Фрэнки? Арчи? Что-то с «и» на конце.
— Джимми.
— Точно.
— Сегодня утром ты видела, как я играл на D-28 с дырочкой под резонаторным отверстием. Ты еще сунула туда мизинец.
Она кивнула.
— Это Джимми.
Делия замешкалась. Кусочков головоломки было слишком много, а мы не приблизились к цели.
— Где дырочка?.. — Она замолчала.
— После пожара Сэм рассказывал две истории, помнишь?
Она едва заметно кивнула, вероятно, недоумевая, зачем нужно бередить старую рану.
— Что, если ни одна из них не была правдой?
— Это трудно доказать.
— Но что, если так?
Ответа не последовало.
— Что, если существует третья история? Правдивая.
— Тогда возникает простой вопрос, почему ты не любил меня так, чтобы сказать мне. Чтобы бороться за меня.
Я уже собирался открыть рот, когда за моим плечом появился автобус, и пронзительное шипение пневматических тормозов оборвало ниточку надежды, протянувшуюся в воздухе между нами. Иногда поднять вопрос о возможности существования правды бывает лучше, чем сказать правду. К тому же мое время истекло.
— Что, если я любил тебя недостаточно сильно, чтобы сказать тебе?
Автобус остановился, и дверь открылась. Водитель ждал.
Делия надела рюкзак на плечо и подняла «Макферсон». Тяжесть прошлого снова легла ей на плечи.
— Ты когда-нибудь думаешь о «Раймане»[36]?
Я поцеловал ее в щеку.
— Только когда я дышу.